Трапеция - Мэрион Зиммер Брэдли

и даже Папаша Тони проворчал что-то одобрительное.

— Ты признал бы, что он хорош, — пробормотала Лисс, когда Стелла и Джонни убежали в раздевалку, — если бы не имел на него зуб, Анжело.

— Я не злюсь на него, котенок. И я никогда не говорил, что он плох. Но он нечестен. Не в смысле денег… вряд ли Джонни когда-нибудь и марку украл. Я имею в виду главное — работу. Он представляет все более трудным, чем есть, создает показуху. Как тот трюк, где Стелла якобы могла упасть. Дешевый прием развести зрителей на аплодисменты. Он пугает толпу, заигрывает с вампирами, которые приходят посмотреть не на качественную работу с трапецией, а как кто-нибудь убьется.

— Ты его не любишь, да, Анжело?

— Бог с тобой, Лисс! Он мой племянник, так же как ты, Дэйви или Клэй. Я люблю его. Он член семьи. Но как Сантелли, я его не уважаю. И это никак не связано с тем, нравится он мне или нет.

Лисс сморщила лоб.

— Это же шоу-бизнес.

Марио, который уже вернулся на балкон, нахмурился. Глядя, как Анжело берет Дэйви и спускается в зал, он пробормотал.

— Теперь ясно. Так и знал, что чем-то тот трюк мне не понравился. Только не мог выразить это словами, как Анжело.

Он внезапно обернулся и улыбнулся Томми.

— Но они по-своему хороши. Это, конечно, не полет, но Муркок все равно не потянул бы настоящий воздушный номер. А если бы и потянул, деревенщины не оценили бы его по достоинству. А это как раз то, чего хочет толпа. Они съедят и такое. Давай-ка пойдем вниз и полюбуемся на наших звезд.

В кои-то веки правило насчет паркета было забыто: все столпились вокруг успевших переодеться Джонни и Стеллы с поздравлениями. Стелла, в сшитом Люсией розовом платье с пышными рукавами и широкой юбкой, сияла. Обняв девушку, Лисс звучно ее поцеловала. Остальные последовали ее примеру.

Папаша Тони запечатлел на лбу Стеллы церемонный поцелуй, Анжело смачно облобызал ее щеку. Даже Томми в свою очередь отважился робко ее чмокнуть.

Марио взял Стеллу за плечи и, глядя на нее сверху вниз, улыбнулся:

— Хотел бы я, чтобы ты летала, а не страдала этой ерундой.

Она вспыхнула и опустила глаза.

— Я тоже.

— Стелла, слушай, — начал было Марио, но тут подоспела Барбара.

— Я так тебе завидую, что кричать хочется! — выпалила она.

Марио, пожав плечами, отвернулся.

— Очень хорошо, мальчик мой, — сказал Папаша Тони. — Очень достойно.

Джонни порывисто обнял Стеллу.

— И все благодаря моему милому талантливому маленькому партнеру! Лулу, ну-ка обними нашу новую звезду!

Обвив рукой тонкие плечи Стеллы, Люсия легко поцеловала ее в лоб.

— Я надеюсь, что это лишь начало, дорогая. Когда-нибудь ты выступишь с более сложным номером. Вы и Джонни чудесно смотритесь вместе.

Стелла подняла на Люсию блестящие от слез глаза.

— Вы все так добры ко мне. Как бы я хотела действительно быть одной из вас.

Люсия улыбнулась своей цыганской улыбкой.

— Идемте наверх, дети. Вы все заслужили обед.

Джонни и Стеллу бок о бок посадили на почетное место во главе стола. Папаша

Тони, налив всем традиционную порцию вина (даже Клэю и Барбаре досталось по несколько капель), встал и поднял бокал.

— За Джонни и Стеллу! Новую сияющую ветвь старого дерева. Ну, ну, Стелла, к чему слезы на этих прекрасных глазках?

Томми навсегда запомнил ее такой: ликующим разрумянившимся ребенком, плачущим от радости и потерявшим дар речи, пока Джонни не взял ее за руку.

Как это обычно бывает после праздника, атмосфера в доме царила слегка подавленная. Лисс, пытающаяся играть с Барбарой в шашки, в конце концов оттолкнула доску.

— Что-то я нынче не в настроении. Люсия, может, достанем альбом? Томми и Стел никогда его не видели.

Люсия, поколебавшись, пожала плечами.

— Как хотите. Только проследите, чтобы Дэйви не трогал его липкими пальцами.

Джо вскинул голову.

— Ты фотографировала Джонни и Стеллу в костюмах, Лу?

— Сделала несколько снимков вчера, когда они репетировали. Отправила пленку проявлять.

— Ах ты, хитрюга, а я-то думал, что она там такое делает, — Джонни погладил мать по блестящим волосам.

Та тряхнула головой, но вид у нее при этом был довольный.

Вернувшись с тяжелым альбомом, Лисс положила его на карточный стол.

Джонни поманил Стеллу.

— Иди взгляни, милая.

Альбом сам собой открылся посредине — на слегка выцветшей фотографии цвета сепии, тщательно обернутой в целлофан.

— Летающие Сантелли годом раньше моего рождения, — сказала Лисс. — Как ни посмотрю, думаю, что все испортила.

Люсия приобняла дочь за талию.

— Лучше не повторяй такое, Лисс, а то ведь я могу и поверить.

Говорила она шутливо, но между красивыми бровями появились две узкие морщинки. Томми с любопытством склонился над фотографией.

Сколько, получается, Лисс? Фото сделано лет двадцать пять назад…

— Папаша Тони ни капли не изменился, — заметил он.

— Воздушные гимнасты не стареют, — сказал Анжело. — Стареют только их нервы.

Стелла спросила:

— А это кто такой темненький? Не Марио ведь… Марио тогда еще не родился, правда?

— Джо, разумеется, — ответила Лисс. — А это папа. Мой отец. Мэтт Гарднер. Первый.

Томми подумал, что вполне принял бы высокого блондина по центру за Джонни — только старше, выше и как-то серьезнее.

— А это вы, Люсия, да? — поинтересовался он.

— Почему ты не сделаешь себе такую прическу, Лисс? — спросила Стелла. — Была бы точной копией матери.

Лисс дернула плечом.