Играя с огнем - Л. Дж. Шэн

я и демонстративно оглянулась по сторонам. – Отличное место для того, чтобы перепихнуться.

Уэст заскрежетал зубами и свел брови вместе, хмуро на меня глядя.

– Если думаешь, что можешь прийти в мой клуб и потрахаться с левым парнем, то глубоко ошибаешься.

– Почему бы и нет? Ты постоянно так делаешь. Куда подевался твой феминизм?

– Я не снимаю тут телок.

– Ну разумеется, – улыбнулась я.

Уэст провел пальцами по волосам и громко вздохнул.

– В последнее время нет.

– Уточни, с какого момента, Уэст.

– Ведешь учет?

– До меня слухи доходят. Так значит, Мелани тут не было в последнее время, – не удержалась я, хоть и знала, какой жалкой сейчас выгляжу.

Уэст поджал губы.

– Мелани была тут до того, как мы с моим членом неловко постановили, что он нацелен на тебя.

– А как же Тесс?

– А что с ней? – Уэст тут же смутился.

– Она была до или после того знаменательного разговора с твоим членом? Ты сказал сегодня, что не против снова заняться с ней сексом.

Господи, я только что призналась, что подслушала его разговор. Уэст даже бровью не повел. Все та же неумолимая маска жестокости. Он старался не психануть.

– Ты… ты идиотка. – Уэст закрыл глаза и с раздражением почесал лоб. – Я хотел взбесить Рейна. Он на нее запал, а я до сих пор злюсь из-за того, как он с тобой обращался.

– Нет. Это ты идиот, – заорала я ему в лицо, забыв, что люди могут нас услышать. Я ткнула в грудь Уэста пальцем. – Ты злишься на меня и сам не знаешь причину. Я хотя бы знаю, почему так тебя ненавижу. Ты подаешь мне противоречивые намеки. Целуешь, но потом соскакиваешь. Почему, Уэст? Все эти слова, какая Грейс красотка всего лишь притворство? Чтобы поднять мне самооценку? – Я с обидой хохотнула, но перед глазами стало все расплываться от слез. Я их предчувствовала.

Настал его черед мрачно засмеяться.

– Думаешь, мне есть дело до твоей самооценки? Не смеши меня, Техас. Ты не настолько важна.

Я даже обижаться не стала, так как знала, что любая его фраза сейчас – ложь. Все наши чувства друг к другу – и хорошие, и плохие – сплелись во что-то большее, чем мы сами.

Уэст отошел и молча окинул меня взглядом. Я знала, что выгляжу лучше, чем в первую нашу встречу, но на его лице не отразилось ни одной эмоции.

– Что ты хочешь услышать? Что мне снится, как ты в том фургоне опускаешь свою прелестную светловолосую голову, расстегиваешь молнию и берешь в рот так, что начинаешь давиться? Тебе станет лучше, если я признаюсь, что хочу трахать тебя часами напролет? Что я, глазом не моргнув, прижался бы к твоей попке, если бы мы так сильно не облажались? Извини, Техас, это правда. И что я вырвусь из этой дыры сразу же, как получу диплом, и не завожу серьезных отношений? Ты ведь вроде и так все это знала. Ты знала, почему я тебя не поцеловал. Тесс, Мел, те девчонки… они понимают ситуацию. Я их не знаю. Мне на них плевать. После того, как я отымею их, меня не интересует продолжение. Я не могу поцеловать тебя, Грейс. – Уэст с грустью покачал головой и сделал еще один шаг назад. – Черт, я даже смотреть на тебя не могу.

Я его теряю. Я знала. И впервые за долгое время мне хотелось побороться. Мой феникс с трудом восстал из пепла и обнажил свои великолепные перья. Я потерла кольцо с пламенем на пальце, вздернула подбородок и выдала самую соблазнительную улыбку из своего арсенала.

– Бояться – нормально.

Уэст сжал челюсти и сглотнул, отчего кадык дернулся.

– Я не боюсь, – сухо ответил он.

Но я хорошо знала Уэста и чувствовала исходящий от него гнев, от которого затуманились его зеленые глаза.

– Конечно, не боишься. – Я подняла клатч, который выпал из рук, пока мы ругались, и, повернувшись к выходу, повесила его на плечо. – И я понимаю, что ты хочешь сказать. Зря я вообще с тобой связалась. Но это не значит, что я буду вести себя как монашка. Трусишь настолько, что не хочешь начинать со мной отношения? Не проблема. Я пойду вниз и найду приятного южанина для серьезных отношений, который их не испугается. И он будет счастлив дать мне обещания, которых ты так боишься. Парня, который…

Уэст набросился на меня как пантера, отбросив спиной к стене. Я вскрикнула, но он заткнул меня, накинувшись на мой рот с карающей силой. Уэст схватил розовую кепку, которую купил мне, и скинул ее на пол. Я протестующе закачала головой, но он удержал меня, сильными пальцами сжав мой подбородок. Наверняка останутся синяки.

– Техас, а может, дашь мне как следует тебя рассмотреть? Ты понтуешься, но, когда наступает время показать себя, то тут же даешь задний ход. Хочешь порочной интрижки с главным в городе засранцем? Твоя взяла. А теперь покажись, – прозвучало его жесткое требование, а не просьба.

Я сжала губы, смотря на него исподлобья в ожидании, что он теперь будет делать. Без кепки я чувствовала себя голой и бесилась, что Уэст так пристально на меня смотрит, жадно пожирая глазами.

Но я напомнила себе, что сегодня густо накрасилась, а в помещении очень темно. Уэст увидит немногое. Я затряслась в его руках как осиновый лист, но смело посмотрела ему в глаза.

– Передумал? – попыталась я подколоть его тоненьким, дрожащим голосом.

Уэст зловеще ухмыльнулся, напоминая сейчас самого Сатану.

– Я не такой, как ты, Техас. Если определился – считай, дело сделано.

Он высунул язык и очень-очень медленно провел им по шву на моей нижней губе. Его горячий мокрый язык на ощупь показался мятым бархатом, и я задрожала всем телом. Каждый сантиметр моей кожи покрылся мурашками, начиная с макушки и заканчивая кончиками пальцев. Каждый нерв пылал в огне.

Я пылала в огне.

И на этот раз хотела погибнуть в его объятиях.

– Ну, и кто теперь трусит? – прошептал Уэст мне в рот, дразня и уговаривая открыться навстречу его умелому языку.

Я крепко зажмурилась. Его губы были слишком желанными. Слишком теплыми. Слишком притягательными.

Слишком идеальными. От его запаха – яблок, пота и мужественности – я сжала бедра, почувствовав, как в трусиках скапливается влага. Я была такой мокрой, что становилось трудно сдерживаться.

– Ты уступишь мне, как и всегда, так что просто остается сделать это с высоко поднятой головой, – хрипло прошептал Уэст напротив моих губ. – Потому что, как только я решу тебя поцеловать, меня ничто не