Семейное проклятие - Кей Хупер

— Я не могу, Джози. Не сейчас.

Они вышли из лабиринта. Было довольно светло, и Джози видела, что на лице Алекса лежала тень беспокойства.

Она сказала:

— Несколько дней назад ты говорил мне, что Эмили что-то задумала. И Дэниел. Это походило на войну. На междоусобную войну. Ты даже прикидывал, кто из нас выстоит в этой борьбе.

— Неужели я такое говорил? — Алекс усмехнулся и покачал головой. — Как это неделикатно с моей стороны.

— У Эмили и Дэниела всегда были какие-то разногласия, — упорствовала Джози. — Но с тех пор как умер Питер, стало еще хуже. Гораздо хуже. Похоже, они ненавидят друг друга. Эта правда?

— Не знаю, детка.

— А ты… Ты знаешь, кто убил Питера?

— Нет.

Джози хотела спросить, уезжал ли Дэниел из дома той ночью, после того, как она ушла из его комнаты, но не смогла заставить себя задать этот вопрос. Только спросила:

— Но все это связано, правда? Борьба Эмили с Дэниелом, убийство Питера и грязь, которую он оставил после себя. Все это как-то связано?

— Джози, для тебя будет лучше, если ты выбросишь все это из головы.

Он предостерегал ее, но она все же не удержалась от вопроса:

— Почему мне кажется, что рано или поздно мне придется выбирать, на чьей я стороне?

— Надеюсь, что не придется.

Джози прекратила этот разговор. Они прошли по затихшему дому и поднялись наверх. Она кивнула в ответ на вопросительный взгляд Алекса и направилась в его спальню.

Лаура, решившая провести выходные в доме Килбурнов, приехала в пятницу утром с большой сумкой. Распаковав наверху вещи, она спустилась вниз и увидела Эмили, уже готовую позировать для ее следующего рисунка.

Но у Лауры были другие планы.

— Эмили, я знаю, что вы очень заняты. Я слышала, как Джози говорила вам об обширной корреспонденции. А мне сейчас лучше поэкспериментировать с красками. Я привезла все с собой. Может, я устроюсь где-нибудь, где никому не помешаю? Лучше в оранжерее, там много света…

Эмили задумалась. Потом кивнула.

— По-моему, это прекрасная мысль. Мне нужно сделать несколько звонков и ответить на письма. А после обеда съездить в город, у меня там кое-какие деда. Если вы действительно не против, чтобы поработать сегодня в одиночестве…

— Конечно, нет, Эмили. Это как раз то, что мне нужно.

Леди Килбурн снова кивнула.

— Тогда я оставлю вас.

Лаура взяла из машины мольберт и палитру и устроилась в оранжерее. В доме было очень тихо. Кроме Эмили и Джози, которые занимались в библиотеке корреспонденцией, девушка никого не видела.

Лаура нервничала и никак не могла успокоиться. С каждым часом в ней росла уверенность, что она ждет чего-то. Девушка не могла объяснить себе, почему у нее появилось такое ощущение.

Лаура расположилась так, чтобы видеть сад. Она решила изобразить вид на горбатый мостик через ручей. И попыталась не думать о том, что делает ее рука. Это оказалось нетрудно: мысли, теснившиеся в голове, полностью ею завладели. Лишь когда Джози пришла в оранжерею, чтобы позвать Лауру к обеду, та обнаружила, что у нее получилось совсем не то, что она хотела.

— Очень красиво, — улыбнулась Джози.

— Спасибо.

Лаура уронила кисть в банку с растворителем. Нахмурившись, она смотрела на холст. Яркие цветовые пятна формировали деревья и цветы на берегу озера. На заднем плане пологие холмы переходили в предгорье. Ландшафт был изумительным, но Лаура понятия не имела, как все это оказалось у нее на полотне.

— Пойдемте обедать? — спросила Джози.

— Сейчас. Только кисти вымою.

В этот день за обеденным столом сидели Мэдлин и Кэрри. Но Энн так и не появилась. Никто не упомянул о том, где могут находиться Алекс и Дэниел, а Лаура не отважилась спросить.

Отдохнув после обеда, Эмили поехала в город. К ней присоединилась Мэдлин, которая собиралась посетить своего врача.

Шофером Килбурнов — к удовлетворению Лауры — оказался худощавый седой джентльмен лет шестидесяти.

Когда сверкающий «Линкольн» торжественно отбыл в город, Кэрри отправилась играть на фортепиано, а Джози — Лаура отказалась ее сопровождать — гулять по саду.

Художница вернулась к своему холсту, но чем дольше она смотрела на него, тем неуютнее становилось у нее на душе. Что-то было не так. Чего-то не хватало. И это беспокоило Лауру. Когда девушка заметила, что мечется по оранжерее, как зверь в клетке, она решила, что нужно переключиться, заняться чем-нибудь другим.

Вспомнив, что Эмили советовала ей получше познакомиться с домом, Лаура задумалась: куда пойти, чтобы никого не беспокоить? Она еще не осматривала только чердак и подвал. Но после распродажи там едва ли найдется что-нибудь интересное… Раздумывая, куда пойти, Лаура неожиданно обнаружила, что уже направляется к лестнице.

Поднявшись на второй этаж, она поняла, что решила осмотреть чердак. Причина была проста. Дом казался таким мрачным и темным, что пугала сама мысль о спуске в подвальные недра, хотелось подняться вверх, к свету.

Лаура без труда отыскала лестницу, ведущую на чердак. Она находилась недалеко от ее комнат. Пришлось подниматься в темноте, но на верхней площадке девушка нашла выключатель. Несколько фонарей осветили просторное чердачное помещение с некрашеными полами и каменными стенами.

Окон на чердаке не было, и свет не проникал в углы, заставленные коробками, сундуками и старой мебелью, по какой-то причине не проданной. Внимание Лауры привлек какой-то отблеск. На противоположной стене висело нечто, прикрытое старым одеялом. Нечто отражающее свет…

Зеркало. Зеркало в резной раме.

Нижняя перекладина рамы находилась на уровне бедер Лауры; до верхней же она с трудом дотянулась — хотела высвободить край одеяла и снять его. Снимала с предельной осторожностью, чтобы не сорвать тяжелое зеркало с крюка. Наконец одеяло поддалось. Лаура отступила на шаг.

Она не знала, почему это зеркало осталось после распродажи. Возможно, оно являлось семейной реликвией Килбурнов? Или никто не позарился на такое огромное зеркало? Но какая прекрасная вещь… Рама из цельного дуба, вырезанная рукой художника. И само зеркало — просто загляденье.

Но, как всегда, Лаура лишь подсознательно отметила все эти детали. Она, казалось, не видела собственного отражения. Но что же она здесь искала? Причудливые силуэты старинных вещей, отражавшиеся в зеркале, таинственные, нереальные…

Внезапно, словно в сказке, отражение задрожало, исказилось.

Наступление темноты, легкое движение теней… Сердце девушки тревожно забилось. Она могла бы поклясться, что комната за ее спиной то и дело изменяется: возникала спальня, освещенная свечами, потом гостиная, потом другая спальня… И к ней медленно приближался мужчина, причем его облик и костюм менялись вместе с изменением интерьера.