Рыжий Волчонок. Книга первая. Чужие земли - Альберт Васильевич Максимов

пытать будут про Эрве. А я никак ему помочь не могу, сам связанный валяюсь. Еще я понял, что бандитам нужно, чтобы Эрве умел волхвовать. Тем самым подтвердится, что он грасс.

- Дяденьки, - как можно жалобнее я обратился к ним, - я все скажу. Ну, пожалуйста!

Хотел еще слез добавить, как это у Эрве получалось, но не умею так делать, хоть убейте!

- И что ты скажешь? – спросил старший меня?

- Про господина Эрве. Он грасс из Силетии. Волхвовать умеет.

- Да? И что он умеет?

- Заклятия делает, пальцами что-то выделывает, слова какие-то шепчет, а потом так больно становится! Очень больно.

- А еще что умеет?

- Больше он мне ничего не показывал. Я к нему нанялся в Миртерии.

- Ну, видите, белобрысый и в самом деле грасс и волхвовать умеет, - Тенто был доволен.

- Ладно, товар портить не будем. И с Силетией, кажется, не наврал. В Миртерии белокурых мало, а в Силетии есть.

Я обессилено повалил голову на землю – Дири сумел спасти. Пока приходил в себя, чужаки стали торговаться с Тенто. Сговорились за всех нас на шестнадцать балеров. Потом все, кроме одного, оставленного сторожем, отправились в дом. Обедать будут.

Пока бандиты ели, я успел пацанам рассказать, что было, пока они в отключке находились, заодно мысли высказал, как это нас одурачили. Бандит, стороживший пленников, сидел рядом и молчаливо слушал наши разговоры, время от времени ухмыляясь. Когда я говорю про наши разговоры, то имею в виду меня и Дири. Эрве-то лежал с кляпом во рту. Ему не поговорить. Зато слушать может.

Спустя какое-то время сторожа сменил другой, отпустив его пообедать, а через некоторое время из дома вышли все остальные. Меня перевернули на живот, и один из бандитов уселся мне на спину в районе плеч, достал кинжал и приложил его к моей шее. Другой бандит начал веревку на руках развязывать. Развязал, в сторону отшвырнул, мои руки вперед переместил и новой веревкой заново связал.

- Заговоренная, не развяжешь, - добавил он.

Потом, когда мы были в пути, во время привала Дири объяснил его слова. Веревка магией пропитана, просто так не развязать, не перерезать. Только маг может ее заговором снять.

Следом за мной таким же образом перевязали Дири, а потом и за Эрве взялись. Здесь предосторожностей больше было – все-таки опасаются, как бы тот какую-нибудь волшбу не сотворил. Заговоренной веревкой ему помимо рук еще и ноги перевязали. И кляп оставили во рту.

Затем всех нас тюками уложили на спины лошадей, бандиты вскочили в седла и двинулись на юг. Дорога мне и пацанам далась тяжело – попробуйте весь день, кроме небольших привалов, полежать поперек коня, свесив вниз голову и руки с ногами. И веревки впились, конечности так затекали, что на привалах мы с трудом восстанавливали их работоспособность. Только-только удастся начать шевелить руками и ногами, как снова нас на коней кидают и дальше везут.

Руки во время привалов мне развязывали, используя какой-то амулет, да толку-то что? Сил на магический удар не было, даже на легонький, а бандитов не один, целых четверо. В таком состоянии мне никак с ними не справиться. Эрве тоже руки развязывали, но при этом кляп не вынимали, а у самого Эрве кинжал у горла держали. Чтобы, значит, даже и не пытался волшбу учинить. Кляп тоже вынимали, но уже потом, когда руки и ноги снова связаны были. Вот так мы и ехали, мучаясь.

Через пять дней почти добрались до степного становища. Форпост степняков здесь. У тех какое-то подобие государства имеется. Еще за сутки до этого главарь со своим помощником о чем-то пошептался, а потом к нам направились. Сначала к Дири подошли. Развязали руки, рубашку сняли. Руки связали, ноги развязали, штаны сняли. Я немного напрягся. Что это они собрались делать?

А бандиты уже к Эрве подходят и то же самое с ним делают. Раздевают догола, а затем надевают на Эрве одежду Дири. Под конец и Дири одет оказался – в одежду Эрве. Ну, и обувку тоже поменяли. У Дири на ногах была обувь, которую пацан снял с одного из горских мальчишек, теперь на ногах красовались кожаные грасские сапожки.

Когда они пацанов переодевали, удивились воронам, выклейменным на его груди. Ворон в Миртерии выжигают преступникам. Только какой из малька преступник? К тому же рецидивист – ворон-то целых три. Помощник старшего бандита припомнил, что в Силетии вороны – знак принадлежности к знатному роду. На том бандиты и успокоились. Да только ненадолго, пока штаны с Эрве не сняли. Снова удивились. Малек, а как взрослый.

- Может, в их Силетии все такие благородные? – вопросил помощник. На том и унялись, начав напяливать на Эрве одежду Дири.

Я так и не понял, зачем они переодевание устроили. Но на следующий день, когда мы въехали в степное поселение, то первым делом с наших бандитов налог на провоз пленников потребовали. Раскосый степняк дважды обошел вокруг нас, примеривался, а потом щелкнул языком и на меня показал. Потом до меня дошло, что он меня в качестве уплаты подушного налога потребовал. Старший с ним заспорил, тот в ответ, но уже на Дири показывает. А бандит Эрве ему подсовывает. Тот ни в какую, другие степняки подскочили, тоже что-то гортанно выкрикивают. Спорили недолго, и старший бандит обреченно махнул рукой. Один из степняков с важным и довольным видом подхватил Дири и куда-то понес. А другой выдал бандитам две дощечки с дырочками и потерял к нам интерес. Да, забыл сказать, перед тем, как въехать в степной форпост, бандиты перевязали Дири заново, вместо заговоренной веревки обычной связали, а у Эрве кляп вытащили. Эрве все равно ничего вымолвить не мог – кляп за эти дни язык ему основательно приморозил, только мычать пока может, пока еще гортань разработается.

Нас с Эрве снова погрузили на спины лошадей, и бандиты опять двинулись на юг. Пока я висел и трясся на лошадиной спине, понял, что