В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918 - Александр Дмитриевич Бубнов

В заключение нельзя не отметить, что крушение Германии в Первой мировой войне началось прорывом внутрь «укрепленного района» Тройственного союза именно на второстепенном Солунском фронте, повлекшим за собой капитуляцию Болгарии.

* * *

После того как мы исчерпали все доводы в пользу Босфорской операции, а государь по-прежнему не считал для себя возможным в этом вопросе, как, впрочем, и во всех вообще оперативных вопросах Верховного командования, воздействовать на начальника штаба, нами было исходатайствовано соизволение государя на формирование в портах Черного моря собственного морского десантного отряда. На это государь, бывший, как мы знаем, горячим сторонником Босфорской операции, охотно дал свое согласие.

Случай этот как нельзя лучше показывает, сколь ненормально было в то время положение в нашем Верховном командовании, раз Верховный главнокомандующий не решился приказать своему начальнику штаба привести в исполнение правильную оперативную идею, а прибегнул для этого к окольным путям, вследствие чего эта идея и не могла быть своевременно, то есть летом или ранней осенью 1916 года, приведена в исполнение.

По повелению государя тотчас же приступили к формированию в Севастополе специальной десантной дивизии, причем государь повелел, чтобы для ее укомплектования по штатам, разработанным морским штабом Верховного главнокомандующего, отправили из армии достаточное число особо отличившихся в боях офицеров и солдат – георгиевских кавалеров.

Кроме того, в состав десантного отряда должна была еще войти сформированная в портах Балтийского моря так называемая Балтийская «морская» дивизия, которая для этого была перевезена на побережье Черного моря, а также значительно расширенный в своем составе Гвардейский экипаж.

Государь до самого конца своего Верховного командования живо интересовался ходом формирования десантной дивизии, а во время «серкля» после завтраков, когда я был в числе приглашенных, всегда подробно меня об этом расспрашивал.

Так как формирование и обучение десантного отряда должно было, даже при крайнем напряжении всех усилий, занять не менее трех-четырех месяцев, а между тем осенние и зимние штормовые погоды на Черном море не допускали и мысли о какой бы то ни было высадке в это время года, мы принуждены были отложить выполнение Босфорской операции на весну 1917 года.

Генерал Алексеев с легкостью согласился на формирование десантной дивизии и не чинил препятствий этой «затее моряков», так как втайне был уверен, что участь войны решится в марте 1917 года на полях Галиции, то есть раньше, чем можно будет эту операцию предпринять, и тем самым надобность в ней сама собой отпадет.

Но вспыхнувшая в феврале 1917 года революция разрушила чаяния генерала Алексеева и привела нас к страшному поражению.

Таким образом, по причине отсталости стратегической идеологии нашего сухопутного Генерального штаба, неумения Верховного командования оценить важность Босфорской операции и легкую возможность ее осуществления в обстановке 1916 года, а также из-за ненормального положения вещей в самом Верховном командовании эта операция, долженствовавшая иметь решающее влияние на исход войны, не была своевременно приведена в исполнение.

Глава 8

Революция

Единение царя с народом, начавшееся в первые дни войны, продолжалось очень недолго.

В связи с нарастающим духовным напряжением, вызванным тяжелой войной, постепенно обострялись впечатлительность и недовольство интеллигентных классов общества, что и породило в нем вследствие злосчастного направления нашей внутренней политики оппозиционные течения, перешедшие в конце концов в революционные настроения.

Вместо того чтобы стараться, насколько возможно, поддерживать в обществе столь необходимые для успешного хода войны стремления к единению духовных сил народа с его верховным правлением, правительство и главным образом престол своими деяниями, наоборот, все больше и больше углубляли возникшую вскоре после начала войны пропасть между ними.

Допущенное со стороны престола влияние на управление страной в столь тяжелый период ее истории распутинской клики и борьба верховной власти с Государственной думой, так или иначе олицетворявшей творческие силы страны, к патриотической помощи которых верховная власть упорно считала ненужным и даже вредным прибегнуть, имели фатальные последствия для будущего России.

Крайнее упорство, не поддававшееся никаким доводам и увещеваниям, откуда бы они ни исходили, нежелание престола положить конец влиянию Распутина и призвать в столь тяжелый час к содействию власти общественные силы, а наоборот, борьба с ними, привели все патриотически настроенное русское общество в крайнее отчаяние, чем и объясняется столь быстрый, можно сказать, молниеносный успех революции.

Много уже было написано о Распутине, и было бы излишним возвращаться к описанию и оценке той трагической роли, которую сыграл он в истории России. Здесь хочу лишь упомянуть о том глубоком влиянии, которое имела «распутиновщина» на умонастроения и духовные переживания личного состава Ставки.

Всем нам, конечно, было известно то положение, которое занял в царской семье этот презренный негодяй, влияние коего на государыню и государя не могли ослабить даже представленные документально-фотографические доказательства его низкого разврата. Мы знали об определенном вмешательстве Распутина и сплоченной вокруг него корыстолюбивой и бесчестной клики в дела управления государством и в назначения на высшие государственные должности. До нас доходили и распространившиеся в 1916 году в русском обществе слухи о связях распутинской клики с тайными германскими агентами, из-за чего появились необоснованные обвинения государыни, немки по происхождению, в измене.

В таких условиях упорная защита государыней и государем Распутина и его клики оскорбляла наше национальное достоинство и вызывала среди всех нас, так же как и среди всей патриотически настроенной части русского общества, глубокое возмущение.

Столь велико было тогда это возмущение, что даже теперь, когда все безвозвратно минуло и когда с годами улеглись страсти, оно при воспоминании об этом трагическом прошлом закипает с прежней безмерной силой.

Упорная борьба престола в столь тяжелое для страны военное время с Государственной думой вызывала в нас сильную тревогу за будущее. Хотя, конечно, нельзя отрицать и того, что часть (весьма, правда, незначительная) радикально или, вернее, революционно настроенных членов Думы преследовала не патриотическую, а партийную цель – воспользоваться войной для свержения власти. Однако значительное большинство думцев имело перед собой лишь патриотическую цель: помочь власти добиться победы в войне. Но, видя систематическое нежелание власти прибегнуть в тяжелый час к помощи олицетворяемых Думой творческих сил страны и опасаясь того вредного и растлевающего влияния, которое имела на государственные дела распутинская клика, патриотическое большинство заняло оппозиционное положение по отношению к пагубной внутренней политике правительства, перешедшее после насильственного акта роспуска Думы в начале 1917 года в справедливое возмущение, которое окончательно оттолкнуло ее, а вместе с ней и все русское общество от престола и правительства.

Мы же в Ставке отдавали себе