Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Возле пристани толпились люди, стояли фургоны, автобус.
Снимали кино.
Я знал, что снимают кино, потому что специально шел туда. И знал, разумеется, что действие будущей комедии происходит в городке «Мочалки». Такого городка нет. Я его сам придумал — маленький чудаковатый город. Но обыкновенность вывески и обыкновенность самой пристани заставили меня забыть, что городок «Мочалки» пять лет назад родился в моем воображении, а надпись — плод трудов художника киногруппы.
И когда я осознал, в чем дело, я улыбнулся от благодарности к художнику, который так нечаянно обманул меня и заставил на минутку поверить в собственную выдумку.
Розинский, режиссер фильма и мой приятель, ждал меня у видеокамер, которые полукругом осадили площадку.
— Ну, как? — спросил он меня, надвигаясь круглым животиком. — Ты себе это так представлял?
— Не так, — сказал я, — но мне нравится, как ты себе это представляешь.
Сейчас он потянет меня в сторонку, подумал я, и начнет жаловаться на группу, на качество видеокассет, на Викторию, на директора. Удивительный человек. Мы с ним снимаем пятую картину, пятую картину он работает с той же Викторией, с тем же директором и все равно подозревает их в неуважительном к себе отношении, в снисходительности, даже в презрении.
— Пошли к монитору, — сказал Розинский вместо жалоб. — Поглядим материал, который до обеда снимали.
Мониторы стояли в комнате начальника пристани, которую тот освободил для группы, хотя сам из любопытства остался и сидел теперь за пустым столом.
Оператор крутил дубли сразу на двух мониторах. Второй брал сцену под прямым углом к главному. Катер на воздушной подушке причаливал к пристани, с него сходили пассажиры. Старик Поляковский крутил головой, разыскивая в толпе свою невестку. На секунду его взгляд задержался на высокой плотной девушке с темно-рыжими волосами, непослушными, даже буйными, скрепленными сзади резинкой. Оператор дал ее крупный план, и я увидел, что у нее ярко-зеленые глаза.
— Это кто? — спросил я. — Я ее не знаю.
— Это не актриса, — сказала Виктория. Могучая седовласая Виктория. Как она изменилась за те годы, что мы работаем вместе! — Это местная, из массовки. Розинский от нее без ума.
— Это я от нее без ума! — сказал оператор. — С такими данными давно надо в Москву.
— Ее не уговоришь, — вздохнул Розинский. — У нее хозяйство, мать больная. Жених скоро из армии вернется.
Когда мы кончили смотреть материал, то оставили второго оператора корректировать световую гамму снятых кадров, а сами вышли на теплый вечерний склон. Приехал оркестр, который должен был играть на проводах героя.
Я поймал себя на том, что кручу головой в поисках девушки с зелеными глазами. Ее не было.
— Где же ваша находка? — спросил я Розинского. Он сразу догадался, о ком речь.
— Надя? — сказал он. — Честно говоря, почти уверен, что Виктория с ней расплатилась и отправила ее домой. Сейчас проверим.
Розинский поднял руку, и тут же рядом возник администратор. «Ну и вышколил группу мой давний друг, — подумал я. — Когда ты начинал свою первую картину, администраторы тебя просто не замечали».
— Миша, — сказал Розинский, — вчера у нас такая рыженькая работала. Надя…
— Виктория Олеговна сказала, что больше ей приходить не нужно.
— Вот видишь, как я их всех знаю. — И тут же Розинский обернулся к Мише-администратору и приказал: — Чтобы немедленно отыскать — и на площадку.
— Но Виктория Олеговна…
— Я сказал.
Миша бросился к своему «жигуленку» — розовому, тридцать шестой модели, недавно купил. Я догнал его.
— Миш, я с тобой.
— Пожалуйста, — сказал он. Он ничего не понял. Он спросил: — Вас по дороге в гостиницу завезти?
— Нет, я с тобой к Наде.
Миша не осмелился перечить. Сам Николай Дмитриевич, маститый, заслуженный, лауреат, пожелал! Им, великим людям, дозволены маленькие причуды.
Надя жила в двухэтажном доме на окраине. Он каким-то чудом остался здесь, хотя всех соседей его уже снесли. От одиночества дом казался молчаливым и пустым. Маленькая седая женщина с нервным, видимо, вечно озабоченным лицом обернулась к нам.
— Надю! — сказал бесцеремонный Миша.
— Не будет она больше сниматься, — буркнула сердито женщина. У меня было такое ощущение, что я ее когда-то видел. Хотя, скорее всего, просто знаю этот тип женщин. — Ей заниматься нужно. Опять провалится в институт.
— Только на один день, — сказал Миша. — По личной просьбе режиссера. Видите, даже наш автор приехал. И вообще ей прямая дорога в кино.
В этот момент Надя вышла из дверей. Мне показалось, она была уверена, что за ней должны были приехать и позвать. Нет, она не была накрашена или как-нибудь особенно одета. У нее была очень белая, в веснушках кожа. И волосы ее были не то чтобы рыжими, а очень густого, темного медного цвета. Она знала силу своего взгляда. Она внимательно поглядела на меня.
— Николай Дмитриевич. Знаменитый писатель, — поспешил представить меня Миша. В иной ситуации я бы одернул его. Но что поделаешь, пускай Надя слышит именно эти слова.
— Я знаю, — сказала Надя. — У меня ваша книжка есть. А Виктория Олеговна сказала, что в моих услугах она больше не нуждается.
Она удачно скопировала голос Виктории и даже надменную — графскую — каменность ее лица. Миша хихикнул:
— Сам Розинский просит.
— Мама, — сказала Надя, — я буду вечером.
И пошла к машине.
«Как она естественна! — подумал я. — Как она правильно садится в машину».
В машине она поглядела на меня оценивающе. Гожусь ли я в знаменитые писатели?
— Я думала, что вы старый, — сказала она.
— Я и так немолодой, мне скоро пятьдесят будет.
— Никогда не дашь, — сказала Надя. — Вас, наверное, в автобусе еще молодым человеком называют? Молодой человек, передайте билет. Правильно?
— Еще называют.
— Режиссер кажется старше вас.
— Только кажется.
— Я вообще считаю, что молодым девушкам нечего делать со своими сверстниками. Скучно до ужаса. Мужчина должен иметь опыт.
Это были не ее слова. Наверное, из какого-нибудь кинофильма. Она положила ногу на ногу, колени у нее тоже были белые.
— Я совсем не загораю, — заметила она мой взгляд. — Обгораю и снова белая. Даже обидно, как будто в отпуске не была. Вы мне завтра книжку свою подпишете?
— Обязательно.
Мы приехали. Розинский ждал, не начинал без Нади. Не потому, что она была ему нужна, а потому, что таким образом устанавливал свою безграничную власть в группе. Виктория дулась, но молчала.
Надя прошла к толпе провожающих главного героя так, словно была единственной звездой на площадке. Роли
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!