Кофе по-венски - Валентина Дмитриевна Гутчина

между прочим, мои дорогие, нам давно пора на Цветочную площадь – концерт века уже начинается, а у нас еще осталось полмешка непроданного кофе. Вперед!

Мы расплатились за завтрак и отправились на Цветочную площадь. Как хотите, а я ощущал чувство облегчения: все-таки не я один владел страшной тайной! Теперь нас было трое.

Глава 32. Всеобщая тайна фестиваля

На последний день фестиваля погода пришлась как по заказу: в ярко-синем небе беспечно светило солнце, было тепло, но не жарко, и легкий ветерок приносил всевозможные кофейные ароматы, которыми вся площадь за пять дней, казалось, пропиталась до последнего камешка. Все вокруг улыбались друг другу и обменивались адресами да телефонами – классика расставания.

Между тем меня ждало несколько милых открытий. Во-первых, заглянув в домик «Садов», я обнаружил, что мои девушки крепко сдружились с ребятами из дизайнерской фирмы – теми самыми, что занимались оформлением нашего домика. Один из парней – племянник Моха, на момент моего появления гадал по руке приятно порозовевшей Дейзи, которая, увидев меня, поспешно выдернула ручку.

– Господин Ален, как приятно вас видеть! Посмотрите – у нас пусто, потому что мы все благополучно продали. Целыми днями просто пьем кофе. Чудесные каникулы!..

Во-вторых, как выяснилось почти с первых же минут, мама с Томасом неплохо сдружились с Мегой из Мексики – той самой, которая угощала кофе нас с Моникой, когда та рассказывала мне тайну некого мистера Икс.

Как тут же весело поделилась со мной мама, Меге, несмотря на то, что выглядела она совсем юной девушкой, стукнуло сорок пять лет, и в далеком Мехико ее ждали любящий супруг и пятеро деток.

– Ты не представляешь, сколько удивительных рецептов знает умница Меге! – представляя нас друг другу, сказала мама. – Я записала несколько рецептов выпечки – испробую на Томасе, как только мы вернемся в Арушу.

Меге, жизнерадостно расхохотавшись на эту реплику, без малейшей паузы пригласила нас в свой домик, сообщив, что нашла в Вене свою дальнюю родню и накануне вечером на их чудесной и просторной кухне напекла аппетитнейшего шоколадного печенья к кофе.

– Все получилось удивительно вкусным, – завершила она свой рассказ. – Поспешим, не то мои соседи кенийцы, что так славно пляшут, уничтожат весь запас печенья до нашего появления!

Мама с Томасом поспешили вслед за своей подругой. Я тоже направился якобы за ними; на самом деле передо мной была цель заглянуть как бы невзначай к домику Макса Лебуа – просто бросить взгляд.

Я прошел в нужный ряд, где народу было особенно много. На сцене в тот момент выступала группа с Ямайки, так что под беззаботную музыку стиля реггей мне было проще пережить потрясение дня: домик «Кофейный дом «Астера» был закрыт, а соседи – развеселые, танцующие под музыку парагвайцы, сообщили мне, что «французы укатили домой».

– Отчего загрустил, парень? – хлопнул меня по плечу старейший из парагвайской фирмы, тут же протягивая крошечную чашку ароматнейшего кофе. – Выпей кофе и забудь печаль. Улыбайся – жизнь прекрасна!

Я парой глотков выдул кофе и улыбнулся. Дивный реггей, белозубые улыбки танцующих парагвайцев, общий жизнерадостный гул Цветочной площади – жизнь действительно прекрасна и удивительна! Как только я проговорил это про себя, как сзади кто-то потянул меня за руку:

– Ален, как замечательно, что вы мне попались!

Я оглянулся. Передо мной стояла, улыбаясь счастливейшей улыбкой, непривычно веселая и довольная всем на свете «дама в красном» или Полин.

– Последний день фестиваля. Вам не грустно? – она почти не делала пауз между словами, а ее глаза весело блестели. – А я безумно счастлива! Потому что именно с этого дня начинается моя семейная жизнь: сегодня утром Стефан сделал мне официальное предложение руки и сердца. Ах, Ален, я ощущаю себя семнадцатилетней девушкой, сумасшедше влюбленной…

Я слушал ее восторженный голос и ощущал себя столетним одиноким старцем – никем нелюбимым и сто лет ни в кого не влюбленным скептиком.

– Поздравляю, – я попытался улыбнуться не слишком криво. – Рад за вас и за Стефана. А где, кстати, он сам?

Она беспечно махнула рукой в сторону сцены с ее песнями-танцами.

– О, сегодня у него много дел – заключительный день фестиваля. Сейчас он встречает в аэропорту Лу Кристелл – представляете, эта звезда Голливуда прилетит, исполнит три песни и улетит назад. Она будет петь здесь, через какой-то час! Уму не постижимо. У нее уникальный голос…

В другое время и я, пожалуй, ощутил бы почти священное волнение, потому как эта певица действительно была что называется живой легендой. Но в этот день я перманентно ощущал глухую тоску – Жюли умотала в Париж со своим стариком, я – снова один, этакий одинокий волк…

– Ах, сегодня танцует вся площадь, и я хочу танцевать, – почти пропела счастливая до неприличия Полин. – А вы не хотите со мной на пару?

Я не хотел, поспешив откреститься от нее обеими руками, сославшись на отчаянную зубную боль и поспешив свернуть за домик, чтобы побыстрее скрыться с глаз счастливицы. Зато тут с первых же шагов я столкнулся нос к носу с Мохом.

– Приветствую вас, Ален! Что с вами? У вас все в порядке?

Попытайтесь представить, что я почувствовал, когда увидел воочию того, кто напоил убийственным кофе Монику! Конечно, я нисколько его не осуждал, и, тем не менее, мне было немного неловко: передо мной, по сути, стоял убийца – не от хорошей жизни, и все-таки…

– Нет, у меня все нормально, Мох, – мне было неловко смотреть на него, я словно бы знал нечто, что касалась лично его, словно подсмотрел за ним в замочную скважину. – Просто у меня немного болит зуб.

– Сочувствую, – он смотрел на меня с искренней жалостью. – Зайдите в аптеку, возьмите что-нибудь от зубной боли – понятия не имею, что именно, у меня, к счастью, никогда не болели зубы. Но аптекарь вам непременно что-нибудь подскажет…

– Спасибо, Мох. Наверное, именно так я и сделаю…

И я в очередной раз поспешил исчезнуть – на этот раз от бедняги Моха. Несколько почти блаженных минут я бродил по рядам, мимо танцующих, подпевающих сцене, распивающих кофе и что покрепче народа со всего мира. При том при всем я рассеянно размышлял о том, как странно, черт возьми, что история с Жюли так подействовала на меня.

В самом деле – ведь я не был по уши в нее влюблен, я не собирался на ней жениться или просто продолжать наши отношения по возвращению в Париж! И, тем не менее, услышав вчера оду в честь Макса Лебуа и увидев