Северный сфинкс - Александр Харников

– Вы правы, Федор Федорович, – кивнул Кутузов. – Только существует еще план нанесения удара по Англии путем вторжения союзных французских и русских армии в Индию. Ведь Англия богатеет за счет своих колоний. И лишить ее этих колоний – это значит, перерубить главные кровеносные сосуды, снабжающие кровью метрополию. Как я слышал, государь дал согласие на совместный поход в Индию.

– Я тоже слышал об этом плане, – задумчиво произнес Ушаков. – А что о нем знают наши потомки? – И он вопросительно взглянул на меня.

– Федор Федорович, подобный поход не состоялся лишь из-за того, что в нашей истории заговорщикам удалось совершить цареубийство. Новый же император Александр Павлович поспешил пойти на мировую с Англией. И Наполеон начал свои бесконечные войны в Европе, закончившиеся сожжением Москвы и вхождением нашей армии в Париж.

– Послушайте, друзья мои, – вступил в разговор Дмитрий Сапожников, – давайте помянем всех русских воинов, погибших в сражениях за честь и свободу нашего Отечества. Как в нашей истории, так и в вашей. И пусть все случившееся послужит уроком для нас всех. У России много врагов, потому что наших соседей пугает ее огромность и сила.

Все собравшиеся, как люди из будущего, так и из прошлого, не сговариваясь встали и выпили не чокаясь. Потом беседа продолжилась. Кутузов, Ушаков и Багратион с удивлением узнали о грандиозных танковых сражениях, о чудовищных бомбежках, стиравших с лица земли целые города.

Люди века девятнадцатого не могли поверить, что немцы построили огромные лагеря, в которых узников уничтожали десятками тысяч с помощью ядовитых газов и голода. Алексей Иванов вспомнил, что в его ноутбуке есть несколько документальных и художественных фильмов о Великой Отечественной войне. Он сбегал за ноутбуком и нашел в нем хронику парада Победы 1945 года.

Мне пришлось кратко рассказать нашим предкам о том, что они должны увидеть, и объяснить некоторые, неизвестные им моменты. Потом на мониторе появилась Красная площадь и выстроившиеся для парада шеренги наших победоносных войск.

Ушаков, Кутузов и Багратион с изумлением смотрели на развернувшуюся перед ними картинку. Их удивила не только экипировка воинов, но и четкость их прохождения по брусчатке Красной площади. А когда на нее выехала боевая техника…

Тут никто из предков не смог сдержаться, и они наперебой начали задавать нам вопросы, на которые мы, прямо так, с ходу не могли дать им ответы. Пообещав чуть позже рассказать им о танках и самоходках, мы продолжили смотреть незабываемые кадры из нашего прошлого, а их будущего.

А потом солдаты в касках стали швырять вражеские знамена к подножию Мавзолея. Это был настоящий триумф.

– Да, господа, – произнес Кутузов, стирая со своей щеки слезы, – теперь я понимаю, ЧТО для вас означает этот праздник. Я горжусь нашими потомками и счастлив, что они не забыли и нас, грешных. Значит, мы не зря проливали кровь за нашу матушку Россию. Давайте выпьем за нее!

И мы с удовольствием снова наполнили бокалы вином…

28 апреля (10 мая) 1801 года.

Санкт-Петербург.

Подполковник ФСБ

Михайлов Игорь Викторович,

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»

Обидно, что пока наши ребята сражались в Ревеле с британцами, я сидел в Питере и занимался делами далеко не героическими. Но весьма нужными. Ведь, что ни говори, а без нормальной службы безопасности ни одно государство существовать не может. Пустишь это дело на самотек, и на тебе – толпа пьяных гвардейцев вламывается в спальню самодержца и множит на ноль помазанника Божьего.

Васильич со мной был полностью согласен, а вот Павел Петрович без особого восторга воспринимает все мои доводы о том, что, у семи нянек дитя часто остается без глазу. Это я к тому, что в государстве Российском есть лица, коим следует наблюдать – не завелись ли вокруг трона враги внешние и внутренние. Но действуют сии лица независимо друг от друга, в результате чего все идет наперекосяк, и вреда в конечном итоге получается больше, чем пользы.

Все это я письменно изложил императору, который, прочитав мой меморандум, нахмурился, долго пыхтел – я уже знал, что таким способом он выражает свое неудовольствие – но, в конце концов, был вынужден со мной согласиться.

Меня поддержал и Аракчеев. Несмотря на байки, которые о нем рассказывали историки, Алексей Андреевич был человеком умным, хотя порой и излишне прямолинейным. К тому же, занимаясь расследованием дела о несостоявшемся цареубийстве, он понял, как глубоко пустила корни измена среди людей, считавшихся верными слугами императора. Смерть Палена в тюрьме Алексеевского равелина Петропавловки показала, что даже среди сто раз проверенных служителей «Русской Бастилии» могут найтись предатели. Павел, ознакомившись с материалами нашего совместного расследования, рассвирепел и приказал немедленно запретить все масонские организации. Вольные каменщики, во времена императрицы Екатерины II притихшие и загнанные в полуподполье, с началом царствования ее сына снова подняли головы. Правда, Павел так официально и не разрешил их деятельность на территории Российской империи. Но на шевеления масонов он смотрел сквозь пальцы.

Выводы наконец были сделаны, и теперь любому из вельмож, заподозренному в принадлежности к одной из лож, вход в круг приближенных императора был закрыт. Павлу вполне хватало ритуалов Мальтийского ордена, главой которого он считался. Хотя, по моему мнению, эти самые ритуалы практически ничем не отличались от масонских.

После нашей громкой победы над эскадрой Нельсона Павел ничего лучшего не придумал, как посвятить всех наших ребят в чин рыцарей-иоаннитов. А меня и Колю Баринова он наградил орденом святого Иоанна Иерусалимского и, соответственно, сделал нас почетными командорами. Я воспринял все это вполне спокойно и не отвечал на ехидные подначки своих подчиненных. Тем более что осталось их всего ничего.

– Смотрите, вернется Пан, и кончится ваш массовый кайф, – грозил я шутя вновь испеченным «рыцарям». – Снова начнете по полной программе заниматься боевой и политической подготовкой. А то совсем обленились.

«Рыцари» хихикали и делали вид, что смертельно напуганы. Но, конечно, я наезжал на них абсолютно напрасно. Каждый был занят своим делом. Кто-то нес службу на радиостанции, поддерживая связь с группой Баринова. Прочие пытались создать что-то вроде местного СОБРа. Мы отобрали из числа егерей и солдат гвардейских полков людей потолковей и сообразительней, после чего начали обучать их тактике штурмовых действий, меткой стрельбе, рукопашному бою и прочим премудростям, которые нужны «спецам» в их повседневной работе.

Местные офицеры с любопытством наблюдали за нашими экзерцициями. Для них мы были кем-то вроде акробатов из уличного цирка. А вот один настырный паренек – герцог Вюртембергский – вполне вписался в наш дружный коллектив. Он оказался весьма толковым бойцом и научился уже многому. Как-то раз император Павел забрел в Манеж и понаблюдал за нашими занятиями. Они ему понравились. Сам он, понятно, даже не пытался повторить некоторые приемы из руко-пашки – для помазанника Божьего сие невместно, – но в приватной беседе попросил меня научить его некоторым приемам, с помощью которых можно побеждать противника без использования оружия.