Последний корабль в Бессмертные земли - Павел Комарницкий

Коршун внезапно напрягся — у самого горизонта на фоне блёклого от жары неба появилась тёмная точка. Точка медленно перемещалась, приближаясь, и вот уже острый птичий глаз смог прикинуть размеры добычи. Да, именно добычи, теперь уже в этом не было никаких сомнений!

Хищник покинул столб горячего воздуха, идущий от земли восходящий поток, позволявший ему парить в вышине, почти не тратя силы, и ринулся на перехват.

Почтовый голубь летел ровно и стремительно. Путь был хорошо известен, и впереди его ждал дом, родная голубятня, уютный насест и кормушка, полная дроблёного гороха и ячменя. Дорога домой всегда трудна и опасна, но может ли это остановить настоящего почтового голубя?

Он заметил приближающегося коршуна слишком поздно. Рывок! Уже не раз инстинкты выручали смелую птицу, а быстрые крылья уносили прочь от погони. Сейчас промахнувшийся хищник начнёт неуклюжий разворот… Но в этот раз враг не промахнулся.

Коршун рвал ещё тёплое мясо, придерживая когтями, глотал вместе с пухом. Насытившись, тяжело взлетел, цепко удерживая остаток добычи. Коршун спешил — следовало отдать добычу супруге, высиживающей яйца, и вновь занять место на боевом посту. До заката оставалось немало времени, вполне можно было поживиться ещё…

…

— … Я прошу тебя, Ильвас, не нужно всех этих торжественных этикетов. Они только мешают откровенному разговору. И зови меня, пожалуйста, Илуватар, а не Эру Великий.

— Как скажешь…. Илуватар.

В Пирамиде сегодня было пусто и сумрачно. Грани Сердца Тланты отливали своим обычным блеском, не слышен был гул — кристалл материализатора работал на малой мощности. Илуватар чуть улыбнулся. Вообще-то для того, чтобы держать связь с кораблём, вращающимся на орбите, использовать столь мощное средство не обязательно. Это на больших расстояниях внепространственная связь имеет все преимущества над электромагнитной. Тем более не обязательно было торчать возле самого кристалла, вполне можно было вести разговор, находясь у себя дома. Однако с понятиями хозяев не спорят.

Сегодня Илуватару предстоял разговор тет-а-тет с одним из Перворождённых. Насколько он будет откровенным, уже другой вопрос. Речь даже не о сокрытии мыслей — как раз эта проблема решаема — а об общем ходе их. Осознают ли эльдар своё место в этом мире, и как именно они его понимают?

— Ну надо же, какой ты вымахал, — засмеялся вдруг валар, разглядывая собеседника. — А у меня в памяти ты всё тот малыш, пребывающий в ниде…

— А ты в моей памяти почему-то ещё больше, — ответно улыбнулся эльдар, глядя на голограмму, возвышающуюся над ним на две головы.

— Так я же Великий!

Посмеялись.

— Присядем? — Илуватар сложил свои длиннейшие ноги, поудобнее устраиваясь в невидимом гравитационном шезлонге. — Не думаю, что беседа у нас будет мимолётной.

Ильвас, помедлив, сделал короткий жест, подкрепляя мыслеприказ, рядом возникло кресло.

— Здорово выручает? — кивнул на кристалл валар.

— Не то слово, — улыбнулся эльдар. — Что бы был народ эльдар без Сердца Тланты?

— Майар вот интересуется, зачем вы нарастили кристалл до таких размеров. Даже в первоначальном виде он был несколько избыточен для острова, путь и такого крупного, как ваша Тланта. Мощь материализатора пропорциональна квадрату массы, масса же выросла от первоначальной в шестнадцать тысяч раз. Смысл?

Эльдар улыбнулся чуть смущённо.

— Тут вот какое дело… Первоначально планировалось усилить его настолько, чтобы можно было создавать постройки на большом расстоянии. В любой точке планеты. Крупные постройки, вплоть до крепостей… А потом… Потом ему понравилось расти, Сердцу Тланты. И мы не стали отказывать, запрещать… Мощь ведь не бывает лишней, правда? Важно умело её использовать.

— Как сказать, как сказать… Ладно, что выросло, то выросло. Материализаторы очень болезненно воспринимают регрессию, и могут даже умереть. Дезактивироваться необратимо.

— Народу эльдар без Сердца Тланты никак. Здесь нет даже медных руд. Сидели бы в каменном веке… или пришлось бы бороться за жизненное пространство с хомо.

— Кстати, об этом я тоже хотел поговорить, и не в последнюю очередь. Мне интересно знать, как вам видится ситуация на планете. О самой Тланте мы поговорим чуть позже. Ваши отношения с людьми и гоблинами?

— Отношения… А нет никаких отношений, — Перворождённый вздохнул. — Когда хомо ещё только поднимались, контакты были. И даже порой с гоблинами. Мы же как-никак кровные родственники, в некотором роде, — Ильвас чуть улыбнулся. — И у хомо, и у гоблинов были те, кто хранил память о вашем пришествии, и сведения, что заключены были в "плоде мудрости", дальновидно переносили на каменные скрижали. Как и мы. Вот с ними в основном и имели дело. Всегда полезно увидеть какое-нибудь явление с разных сторон, обсудить…

— А потом?

— А потом всё пошло, как идёт. Отношения гоблинов и хомо с самого начала были далеки от идиллии, но вплоть до появления первых городов просветлённые хомо более-менее уживались с низколобыми, как они их презрительно называют. В свою очередь гоблины, потомки тех, что вкусили плод, не стремились употребить узконосых — так они презрительно называют хомо — в пищу при малейшей возможности. Однако после появления первых городов место на земле осталось только для одних — так говорят хомо. И так они действуют.

Ильвас помолчал.

— Первые их владыки были пусть жадными и хитрыми, но всё-таки не переступали грань. Некоторое представление о благородстве имели… Потом хуже. Сам принцип устройства общества у мохнорылых — ибо так нынче презрительно отзывается о хомо наша молодёжь — обеспечивает места на самом верху наиболее жестоким и беспринципным властолюбцам.

Эльдар вновь помолчал.

— От нас же владыки хомо жаждали подарков. Причём таких, о которых просить не вправе. Собственно, им нужно лишь оружие. Имеющий оружие всё остальное возьмёт сам — так они рассуждают.

Пауза.

— Что ты думаешь о рабстве, Ильвас?

— Рабство… — эльдар поморщился. — Мерзость. Этот гнусный обычай, превращать сородичей в некое подобие биороботов появился у хомо не так уж давно. Но в последнее время во всех городах расцвёл пышным цветом.

Перворождённый сцепил пальцы в замок.

— Охотники за рабами ловят всех зазевавшихся путников, воруют мужчин и женщин по берегам рек и морей и переправляют в города, где продают. Обменивают на металлические кольца — у хомо медь, серебро и золото служат мерами стоимости. Первое время рабов использовали только для хозяйственных нужд, поручая им самую тяжёлую работу. Но в последнее время их владыки, вконец развращённые роскошью, всё чаще используют несчастных для своих каннибальских утех… Они и наших девушек пытались воровать. Мы, эльдар, не любим насилия, но в данном случае принуждены были пресечь явление в корне. С демонстративной беспощадностью.