Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию - Дмитрий Верхотуров

русские – 300

украинцы – 250

белорусы – 70

латыши – 150

эстонцы – 90

литовцы – 50

народы Кавказа – 115

народы Средней Азии – 70

другие народы – 30.

Точное количество и национальный состав коллаборационистов вряд ли можно точно установить, поскольку численность постоянно менялась, подразделения то создавались, то распускались, многие подразделения были уничтожены в боях, а многие разбежались или перешли на сторону партизан и Красной Армии.

При этом на оккупированной территории проживало 68 млн. человек, или 34,6 % населения СССР. Коллаборационисты составили около 1,3 % населения оккупированной территории, что позволяет сказать, что на сотрудничество с оккупантами пошло ничтожное меньшинство советских граждан. При этом далеко не все из тех, кто служил в полиции или даже в «добровольческих» частях, пошли служить добровольно. Значительная часть записалась под страхом расправы, а также была мобилизована насильно. Пик мобилизации пришелся на 1943–1944 годы, когда немцы пытались мобилизовать все мужское население оккупированных районов в возрасте от 14 до 60 лет на службу или на работы.

Если сложить все русские формирования, которые немцы смогли создать (РОНА – 10 тысяч человек, РННА – 4 тысячи человек, КОНР под командованием Власова – 63 тысячи человек, 1-я бригада СС под командованием В. В. Гиля – 3 тысячи человек), то набирается около 80 тысяч человек. Среди них были и кадровые офицеры Красной Армии, перешедшие на сторону немцев. Судя по некоторым скупым сведениям, здесь прослеживаются отголоски военного заговора в РККА, ликвидированного в 1937 году. На это указывают некоторые факты, например, загадочная сдача в плен командующего 4-го стрелкового корпуса генерал-майора Е. А. Егорова 30 июня 1941 года, на восьмой день войны. Егоров в 1938 году был арестован, находился под следствием, но был оправдан. Или заместитель начальника Северо-Западного фронта генерал-майор Ф. И. Трухин, который сдался в плен со штабными документами 27 июня 1941 года, на пятый день войны. У него отец и один брат были расстреляны в 1919 году за организацию антисоветского восстания в Костромском уезде, а другой брат был репрессирован в 1938 году. Трухин в плену вел пронемецкую агитацию и был начальником штаба войск КОНР. Возможно, что эти офицеры были связаны с военным заговором.

Но был и более интересный пример – начальник артиллерии 21-й армии комбриг А. Н. Севастьянов, который в 1927 году получил приговор на 7 лет за растрату, а в 1938 году оказался под следствием по еще одному делу о растрате, бежал, был на нелегальном положении, а с началом войны записался ополченцем в 226-ю стрелковую дивизию. В должности начальника артиллерии 21-й армии он провоевал месяц, и 18 сентября 1941 года оказался в плену, где окончил курсы пропагандистов, работал в разведке, в организации Тодта, а потом служил в РОА. При изучении биографий известных предателей просто удивляешься, какие «кадры» попадали на службу к немцам.

Все эти русские формирования с их «блистательным» командным составом даже и сравнивать нельзя с РККА, в которой воевали миллионы русских. Русские в Великой Отечественной войне практически единодушно выступили на защиту своей родины, и доля коллаборационистов среди русских была ничтожной. Качественные различия также налицо. Солдаты и офицеры РККА часто проявляли упорство в боях, сражались в окружении, в безвыходных ситуациях жертвовали своей жизнью для нанесения урона врагу, что отмечали очень многие немецкие генералы, офицеры и солдаты. Например, в мае 1942 года сводные отряды и роты из частей разгромленного Крымского фронта настолько яростно обороняли поступы к Керчи, наносили наступающим немецким войскам такие тяжелые потери, что 18 мая о них в своих застольных разговорах упомянул Гитлер, мол, сражается какая-то «мировоззренческая» дивизия, то есть коммунисты-фанатики. А участник этих боев старший политрук Т. Кажаров, родом из Кабардино-Балкарской АССР вспоминает, что никакой особой дивизии там не было, а просто среди бойцов была очень высокая доля коммунистов и комсомольцев. В этих боях часто доходило до рукопашных схваток, в которых советские бойцы разбивали о немецкие каски бутылки с зажигательной смесью, обращая немецких солдат в живые факелы. Немцы были так озлоблены ожесточенным сопротивлением, что расстреляли почти все мужское население Керчи и окружавших поселков. Ужасы боев за Керчь завершились ужасами эвакуации под огнем противника. Массы людей, которых не смогли вывезти кораблями и лодками, бросились вплавь к своему берегу: «Это были сотни и тысячи пловцов. Это были толпы плывущих, а над их головами низко, на бреющем полете, все время носились самолеты с черными крестами на крыльях и расстреливали людей из пулеметов. Вопли и стоны день и ночь стояли над проливом и над берегом, и, как рассказывают очевидцы, синие волны Керченского пролива в эти дни стали красными от людской крови», – описывал это побоище со слов очевидцев С. С. Смирнов.

После полудня 16 мая 1942 года немцы прорвались к переправам через пролив, у которых скопились войска. «Одновременно, по примеру командиров и политработников, находившиеся на берегу люди под звуки «Интернационала», который заиграл сводный оркестр, с лозунгами «За Родину! Вперед!» бросились в контратаку. Этот порыв был настолько сильным, что, как говорят архивные документы, многие воины бросились в атаку стихийно, общим неудержимым потоком. Удар для фашистов был ошеломляющим. Уничтожая, их гнали несколько километров до рубежа Аджимушкай, мыс Хрони»[188].

Даже в безвыходной ситуации советские бойцы предпочитали попытаться добраться до своих, предпочитали контратаковать и не помышляли о сдаче в плен, не говоря уже о какой-то там «борьбе против Сталина». Кстати, в частях Крымского фронта было много представителей народов Северного Кавказа и Закавказья. Таких примеров патриотизма и героизма в самых тяжелых ситуациях было во множестве на всех фронтах, все их трудно описать.

Русские же коллаборационисты прославились в основном карательными операциями и расправами над мирными жителями. Речи о геройстве там и не было. Немцам удалось привлечь на свою сторону маргиналов. Помимо этого, созданные немцами «добровольческие» формирования были неустойчивыми, «добровольцы» дезертировали, переходили на сторону партизан или Красной Армии.

Чуть больше миллиона коллаборационистов – это очень немного. Для сравнения численность советских партизан и подпольщиков оценивается в 1 млн. человек, в том числе только партизан около 240 тысяч человек на Украине, 380 тысяч человек в Белоруссии, 60 тысяч человек в оккупированных районах РСФСР, 9 тысяч в Литве, 2700 человек в Латвии и 1500 человек в Эстонии. В партизаны и подпольщики шли в основной массе добровольцы, понимавшие всю опасность и тяжесть вооруженной борьбы в тылу врага и серьезно рисковавшие своей жизнью.

Несмотря на целый ряд ошибок и недочетов в организации партизанского движения, красочно описанных в книге И. Г. Старинова, партизаны нанесли врагу колоссальный ущерб. Они организовали свыше 20 тысяч крушений поездов, подорвали 58 бронепоездов, вывели из строя свыше 10 тысяч паровозов и 110 тысяч вагонов, взорвали и сожгли свыше 12 тысяч железнодорожных и шоссейных мостов, уничтожили более 65 тысяч автомашин и бронемашин, сбили и уничтожили на аэродромах свыше 1100 самолетов, подорвали и вывели из строя более 2300 танков. Партизанское движение заслуженно называли «вторым фронтом». Немецкие «остлегионы» из коллаборационистов не идут ни в какое сравнение по боевой эффективности даже с советскими партизанами.