Милая Роуз Голд - Стефани Вробель

– Понятно, почему ты ей нравишься. У тебя такое же странное чувство юмора. Лично я не вижу ничего смешного в шутках про яд, но, пожалуй, о вкусах не спорят.

Арни не отвечает, он просто молча смотрит на меня. Помахав ему, я неторопливым шагом ухожу к полкам с DVD. Там я начинаю рассматривать диски, делая вид, что что-то выбираю. Сотрудники магазина, сбившись в кучки, обступают меня. Арни живо разнес весть о моем появлении, и теперь около десятка отморозков жаждет поглазеть на меня. Две продавщицы постарше, растрепанные и потрясающе уродливые, шепчутся и кивают в мою сторону. Девчонка-подросток достает телефон и начинает снимать меня на видео. Мужчина с козлиной бородкой кривится, скручивая провод удлинителя. Кольцо сотрудников сжимается. На их лицах не видно улыбок. Меня бесят эти наглые взгляды и самоуверенность.

– Мама?

Я резко поворачиваюсь. Роуз Голд стоит между рядами, в самом конце прохода. Никогда в жизни я не была так рада видеть ее уродливую мордашку. Моя дочь явно удивлена. Она выглядит такой юной и невинной. Возможно, она и впрямь больна, но никто, кроме меня, этого не замечает.

Я подхожу к ней и протягиваю пакет с едой.

– Ты забыла это, – говорю я, чувствуя, как ее коллеги прожигают нас взглядом.

Она берет ланч.

– Не обязательно было из-за этого ехать, – говорит Роуз Голд, забирая у меня Адама и приглаживая пушок у него на голове. – Я бы купила себе что-нибудь.

Потом она тоже замечает, сколько людей наблюдает за нашим разговором, и сразу же преображается прямо у меня на глазах. Она опускает взгляд, ссутуливается и втягивает шею в плечи, как черепашка, которая прячется под панцирь.

– Спасибо, – отвечает она полушепотом.

Я поднимаю руку, чтобы заправить прядку волос ей за ухо и продемонстрировать всем вокруг свой материнский инстинкт. Роуз Голд вздрагивает, когда я подношу пальцы к ее лицу. Со стороны можно подумать, что она меня боится. В мозгу всплывают слова Арни. Может, он и не врет. Улыбнувшись дочери, я кладу руку ей на плечо и легонько его сжимаю.

– Увидимся дома, – тихо говорю я.

Роуз Голд кивает, все еще глядя в пол. Я забираю у нее Адама и выхожу из магазина. Малыш всю дорогу цепляется за мои пальцы. Я воркую с ним, а он улыбается – уже узнает мой голос.

Сев в машину, я прокручиваю в голове все возможные сценарии развития событий. Возможно, Арни врет. Но это маловероятно. Выходит, он говорит правду: Роуз Голд порочит мое доброе имя перед ним, перед Мэри – перед всеми, кто готов слушать. Но почему? У нее действительно расстройство пищевого поведения или она просто пытается всех в этом убедить? Если второе, то зачем ей это? Может, за время моего отсутствия Роуз Голд привыкла быть в центре внимания. Может, ей нравится изображать жертву. Может, она нашла коричневый флакон с белой крышечкой у меня в сумке, и теперь у нее началась паранойя. Я просовываю руку под подкладку сумки, нащупываю маленькую бутылочку и глажу ее прохладное стекло. У меня внутри все сжимается. Я завожу машину.

А может, все это просто демонстрация силы. Может, Роуз Голд мстит мне за слова о том, что Адам не особенно к ней привязан. Я ее осадила, и теперь ей хочется сравнять счет. Глупышка. Новичку не тягаться с мастером. В этой игре ей не победить.

Мне вспоминается один душный летний день. Роуз Голд тогда было десять. Стояла ужасная жара, в такие дни даже садиться нужно осторожно – так, чтобы складки кожи не соприкасались друг с другом, иначе они слипнутся намертво, и малейшее движение будет причинять боль. В нашем таунхаусе не было кондиционера, и мы ужасно страдали. Мы по очереди подсаживались к напольному вентилятору и дурачились, крича что-нибудь прямо в лопасти.

Чтобы как-то занять себя на выходных, нужно было проявить изобретательность. Вариантов было немного, учитывая нехватку денег и ограниченность в передвижениях: Роуз Голд страдала от хронической усталости. В тот день моей девочке пришла в голову идея продавать лимонад. Она не раз видела, как другие дети устраивают что-то подобное. Эта идея ее завораживала: свой бизнес, деньги, разговоры с покупателями… Все это выглядело очень по-взрослому.

У нас дома валялось несколько ненужных кусков картона, и я подумала, почему бы и нет? Роуз Голд взялась за дело. Сделав табличку, она сначала написала название карандашом, а потом обвела ароматизированными фломастерами: «Лимонад от Роуз Голд» (творческая жилка ей, должно быть, досталась от отца). Когда вывеска была готова, мы сделали лимонад: развели в воде упаковку готового порошка «Кул-эйд». У нас не было возможности добавить свежевыжатый сок или какие-нибудь экзотические ягоды, как делают современные дети. Но наши соседи все равно не разбирались в лимонаде.

Мы с дочерью погрузили все необходимое, сели в фургон и с радостью отправились в приключение, которое должно было внести разнообразие в монотонное существование больного ребенка. Мы поставили столик и стулья на пустой парковке возле торговых рядов, повесили картонную табличку и выставили лимонад и стаканчики. За порцию напитка Роуз Голд просила двадцать пять центов.

Сначала Роуз Голд все это ужасно нравилось. Она нараспев выкрикивала сомнительные двустишия типа «На улице жара, лимонад попить пора» и «Сомневаться смысла нет, покупайте лимонад в обед». Мне не хватило духу сказать ей, что если где и нет смысла, так это в ее стишках. Покупателей не было, и ее энтузиазм очень скоро начал таять. За час у нас не купили ни стаканчика. Роуз Голд начала уставать. Она уже обмахивалась своей картонной табличкой, откинувшись на спинку стула.

– Ну где же все? – ныла она. – Мимо нас прошло всего четыре человека, а мы сидим тут уже сто лет.

Мой инстинкт говорил, что нужно прочитать ей лекцию о нытье и терпении, но я сдержала это желание.

– Прошу прощения, мисс, – сказала я, обойдя столик, – можно мне стаканчик лимонада?

Роуз Голд закатила глаза, а потом осмотрелась вокруг, чтобы убедиться в том, что никто не наблюдает за этой унизительной сценой.

– Так вы продаете лимонад? – не отставала я.

Роуз Голд прищурилась:

– А у вас есть двадцать пять центов?

– Конечно. – Я взяла свою сумку, лежавшую под столом, и открыла кошелек с монетками.

Роуз Голд двумя руками подняла наполненный до краев графин и налила лимонад в красный пластиковый стаканчик, делая вид, что для нее это обычное занятие. Я сдержала смех, чтобы не испортить впечатление. Она вручила мне стаканчик:

– Держите.

Я отдала ей двадцать пять центов.

– А это вам.

Я поднесла стаканчик ко рту и отпила.

– Что вы туда добавляете? Волшебную пыльцу? Блестки? Какой у вас секретный ингредиент?

Роуз Голд невольно рассмеялась.

– Мам, ты закрываешь табличку, – отмахнулась она.

«От кого?» – хотела спросить я, но вовремя прикусила язык. Я вернулась на стул, отпила еще немного терпкого лимонада, а потом протянула стаканчик Роуз Голд, которая быстро проглотила остатки. Лимонад был одним из немногих напитков, которые она могла удержать в себе. Иногда.