Пленники ночи - Лоретта Чейз

— Я не мог удержаться. Я хочу вас… очень давно. Я не знаю, как от этого избавиться. Это желание неуправляемо. Я даже не могу за него извиниться. Я ни о чем не жалею, разве только о том, что расстроил вас. Но даже это эгоистично. На самом деле я жалею только о том, что вы расстроились настолько, что оттолкнули меня. — Эсмонд помолчал. — По правде говоря, я пришел, чтобы вернуть вам равновесие.

— Чтобы смягчить мое сердце?

— Если хотите. Я брошусь на колени и буду умолять вас сжалиться надо мной. Я ужасен. Я всегда создаю проблемы.

— Да. Уходите, Эсмонд. Немедленно.

Он ушел сразу. Хотя сегодня он был правдив как никогда. Исмал заметил все: как смягчился взгляд Лейлы, когда он говорил, как она расслабилась и даже чуть повернулась в его сторону. Он с трудом не поддался соблазну этим воспользоваться. Он действительно был готов броситься перед ней на колени и умолять. Потому что он не лгал. Он не знал, как перестать желать ее. А потому ничто — ни честь, ни мудрость, ни осторожность, ни даже гордость — не удержит его от того, чтобы пытаться снова и снова.

Поздним утром Ник вошел в комнату Исмала и сообщил о прибытии лорда Эйвори. Исмал все еще был в халате.

— Продержать его какое-то время в библиотеке?

— А в каком он настроении?

— В таком же отвратительном, как вы. — Ник бросил на туалетный стол принадлежности для бритья. — Но вы, наверное, захотите, чтобы я вас побрил?

— Зря ты позволил мне спать так долго.

— Когда я попытался вас разбудить, вы пообещали, что лишите меня моего мужского достоинства. И при этом выразились весьма определенно. — Ник начал энергично заправлять бритву в станок.

— Думаю, сегодня я побреюсь сам. Попроси его светлость подняться ко мне.

Ник вышел с гордо поднятой головой.

Исмал уже давно лежал без сна, вспоминая о том, как Лейла Боумонт прижимала ладони к вискам и с каким презрением говорила о себе. «Этот мерзавец Боумонт умел отравлять сознание людей!» — думал Исмал.

Сознание Шербурна, несомненно, тоже было отравлено, иначе как он мог отвернуться от обожавшей его молодой жены, оступившейся всего один раз, хотя на это ее толкнули именно холодность и невнимание мужа. А леди Кэррол, которая возненавидела лорда Эйвори? И сам Эйвори с его страшным секретом, не позволявшим ему ухаживать за любимой девушкой? Есть о чем подумать!

Я не гожусь, так сказал про себя Эйвори. И определил момент, когда начались его беды: два года назад, после того как покончил с собой Эдмунд Карстерс.

В часы бессонницы Исмал уже начинал выстраивать свою теорию относительно маркиза. Сейчас, намыливая лицо для бритья, он решил, что надо ее проверить. Предстоящая процедура его не радовала, потому что ему начинал нравиться этот молодой человек… который к нему привязался, доверял ему, восхищался им и считал его героическим старшим братом.

Эйвори не мог знать, что Исмал был хищником, который только и ждал, когда он сможет вырвать у него его секрет.

В тот момент, когда Исмал кончил намыливать лицо, в комнату вошел маркиз.

— Прошу меня простить. Я проспал.

— Как я вам завидую! — Эйвори сел на подоконник. — Вместо того чтобы поспать, я провел все утро с матерью, проверяя счета.

— Судя по выражению вашего лица, результаты неутешительны. — Исмал начал бриться, и его ум заработал с той же быстротой и уверенностью, с какой его руки орудовали бритвой.

— Как же это унизительно отчитываться — даже при наличии расписок — за каждое пенни. Сейчас и этого недостаточно. Теперь мне надо рассказывать, зачем и на что я потратил эти проклятые деньги. Мы, конечно, поссорились. Я сказал ей, что, если она не одобряет то, как я трачу свое жалкое содержание, она может его вообще мне не давать. Мать пригрозила, что так и поступит. Я посоветовал, чтобы они с отцом отреклись от меня.

Хищник начал кружить и снижаться.

— Все это бесполезно. Если вы не хотите быть наследником, вам придется повеситься. Они не могут отречься от вас. Кроме вас, у них никого нет — вы последний мужчина в семье.

— Но есть и другие ветви нашего генеалогического древа. Однако вы правы — я последний наследник по прямой линии. Отец так гордится тем, что в отличие от запутанной генеалогии королевской семьи в нашем роду титул переходил прямо от отца к сыну со времен первого герцога Лэнгфорда. Словно здесь есть чем хвастаться. Это просто вопрос удачи.

Эйвори встал и подошел к туалетному столу.

— Но кажется, на мне наша удача кончилась.

— Так вот в чем проблема, — пробормотал Исмал и повернул зеркало под таким углом, чтобы видеть лицо маркиза. — Вы опасаетесь, что у вас не будет наследника. Или я ошибаюсь?

Наступило долгое молчание. Исмал продолжал бриться.

— Мне не следовало ссориться с матерью. Надо было просто ей все рассказать. Но такие вещи нельзя рассказывать всем подряд. Я и вам не хотел рассказывать. Но кажется, мой намек был слишком прозрачен. Извините, что я все время вам жалуюсь.

— Вам надо выговориться. Вы хотите сказать, что вы импотент? — без обиняков спросил Исмал.

Через несколько часов Исмал отправил Эйвори домой с инструкциями относительно диеты, рецептом травяного ячменного отвара и обещанием, что Ник приготовит и пришлет ему кое-какие пилюли к концу дня. Пилюли были нужны не больше чем диета и ячменный отвар, потому что излечение уже началось. Проблема была только в голове Эйвори и туда ее запустил Боумонт с помощью нескольких умело отобранных слов. Исмалу просто пришлось извлечь их из головы Эйвори, подобрав совершенно другие, более удачные слова. Но поскольку молодой маркиз был англичанином, он больше верил в эффективность лекарств, чем словам.

Проинструктировав Ника, как изготовить пилюли, Исмал отправился на прогулку. Последние несколько часов измотали его эмоционально. Поскольку усталость была умственной, а не физической, прогулка была предпочтительнее лежанию на диване и пережевыванию событий последних дней.

Он шел скорым шагом по Пэлл-Мэлл, когда увидел знакомую женскую фигуру — женщина входила в Британский музей. Мадам Боумонт сопровождал мужчина. Ни Гаспара, ни Элоизы поблизости не было.

Через несколько минут Исмал вошел в здание и почти сразу нашел ее в зале, где несколько художников корпели над холстами, копируя старых мастеров. Лейла разговаривала с одной из художниц. Спутником Лейлы был лорд Селлоуби, который, по мнению Исмала, стоял к ней слишком близко.

Исмал остановился на пороге, как будто рассматривая картины, а на самом деле он сосредоточил все свое внимание на Лейле Боумонт. Не прошло и нескольких минут, как ее спина напряглась и Лейла обернулась.

Изобразив на лице вежливую улыбку, Исмал приблизился.

— Музей сейчас чрезвычайно популярен, — сказал лорд Селлоуби после того, как они обменялись приветствиями, а Лейла представила графу молодую художницу мисс Гринлоу.