Алые воды "Карибского супа" - Анастасия Стеклова

гавани надо было ещё пережить. Как выяснилось, "Гумилития" не успела взять припасов на обратный путь, так что дееспособные "неудачники" старательно делали вид, что, несмотря на голодный вид, справляются ничуть не хуже, чем члены Братства. Гектор из милосердия выслал часть своих людей на шхуну, более того — сам перебрался на неё, а "Непрощающий" доверил Педро Один.

— Кстати, — напомнил он Бесник, — мы собирались одного убийцу красивых девушек килевать. Не пора ли?

— Сейчас не до того, мразь, — быстро отмахнулась от него Бесник, в результате чего тот вывернул ей руку.

— Аккуратнее с ручками! Поддержи дисциплину, капитан, или и моим ребятам можно кидаться ножами?

Бесник пришлось отдать приказ вывести Мориса на палубу. Тот снова поразил всех своим безразличием и лёгким презрением во взгляде.

— Фил! — крикнула девушка. — Тащи кнут! Отвесь ему десять ударов, чтобы в следующий раз он выбирал равного себе противника и желательно не во время службы!

Показушному разочарованию Гектора не было предела, но, когда с Мориса сняли рубашку, он изумился не меньше остальных: вся спина, да и грудь с животом, у ирландца были сплошь исполосованы, исцарапаны и искусаны, а на свободных местах были синяки разной степени свежести.

— Ох, мать моя, не спина, а карта рельефа какая-то! — блеснул умными словами кто-то из гекторовских.

— Простите меня, сеньор капитан, а куда тут бить? — спросил Фил. — Боюсь, что убью нахуй…

Бесник нервно чесала нос.

— Тогда отмена, Хрипун. Мы и так потеряли людей.

Команда "Гумилитии" согласно кивнула и поспешила вернуть Морису исходное состояние и вернуть его в исходную точку. Появление русалок окончательно превратило Мора Русалкина в нечто, находящееся в сознании простых моряков между человеческим и дьявольским, и все, кроме Чайника, старались держаться от него подальше.

Однако Братство резко воспротивилось.

— Какого хуя, капитан? — осклабился Гектор. — Вы своим готовы простить всё только потому, что какие-то верноподданные золотого идола сдохли? Мы тоже потеряли нашего славного Джонни! Либо разъебите этому уроду позвоночник, либо я разрешу моим ребятам делать на вашем корабле всё, что им ударит в голову!

За всё это время Бесник слушалась раза со второго-третьего, потому что Гектор был выше её на голову и ходил с заряженным пистолетом, но на этот раз она сказала "нет". Точнее, она сказала:

— Да, пусть делают что хотят, русалки и их захуярят голосами, чтобы ваш Джонни не скучал.

И вот тут Шестёрка всерьёз сжал кулаки.

— Ах ты маленькая суч!..

Вжик!

Кончик бородки Гектора медленно, точно пёрышко, опустился на пол.

В наступившей тишине кто-то икнул.

Бесник стояла вплотную к иберийцу. В руках у неё был ножик. И сейчас он был под подбородком Шестёрки.

— Да, я сучка, — медленно произнесла девушка, свободной рукой дёрнув мужчину за воротник. — И могу захуярить всех твоих людей на "Гумилитии", и ты это знаешь. Так что завали свою хуесосалку и съеби с моего корабля, пока не стал Гектором Беспалым.

Остаток пути Гектор помалкивал и только иногда смеялся про себя. Морис остался сидеть в карцере.

— Кстати, — вдруг встрепенулся Фил. — А где Чайник?

Чайник стоял, облокотившись о фальшборт, и смотрел вдаль грустными, запавшими глазами. Он физически ощущал оболочку, в которую его погружал чужой, чуждый голос, становившийся с каждым днём всё желаннее. Все мысли тонули в этой плотной оболочке, оставались только обрывки. Хотелось просто… быть вещью, которой воспользуется археса. Хотелось стать настоящим чайником, без души и тела, способного чувствовать боль. Он не любил боль и не хотел чувствовать, потому что чувствовал ещё и ревность: Морис стал первым и потому был любимчиком. У него, Келда, которому нет и шестнадцати, нет шансов против взрослого мужчины, который к тому же до Карибов нормально питался. К тому же он был привлекательнее: волосы светлые, кожа тонкая, глаза больше похожи на синеву воды, мышцы крупнее. Келду не стать таким, он весь в ряби от оспы, рыжий, ржавый, так отвратительно похож на мышь. Почему нельзя было выбрать кого-то получше, почему вся его жизнь — вечное страдание от того, что все лучше его?

За спиной кто-то босоного шлёпал. Чайник обернулся: перед ним в одной потной рубашке стоял больной юноша с растрёпанными волосами, закрывавшими ему глаза, руки он держал за спиной.

— Привет, — сказал он.

— Привет… — удивился Чайник, разворачиваясь к ночному гостю. В темноте не удавалось понять, кто это, но это точно был не член команды "Гумилитии".

— П-покажи з-запястье… — шёпотом попросил тот.

Келд удивился ещё больше, но молча засучил левый рукав, демонстрируя трезубец на запястье.

Юноша улыбнулся.

— Красивый, — сказал он, потом прошлёпал поближе, почти вплотную. — Ты тоже красивый.

И тут протянул руки, обнял Чайника и прижал к себе. Слегка, поскольку был очень слаб.

Сердце юного матроса бешено забилось, по спине пробежали тёплые мурашки. Он обнял незнакомца в ответ. Больной юноша был очень тёплым, и так обжигающе приятно было его трогать после прохладного склизкого тела русалки.

Неужели… неужели это настоящая любовь? Неужели наконец-то выбрали его? Кто же это: один из людей того страшного пирата, чудом спасшийся ибериец или же сам ангел?

Что-то кольнуло в затылок. Келд отстранил от себя странного юношу и пощупал рукой. Мокро…

В следующий миг ему кольнуло в горло. Уже гораздо глубже.

Жюльен вырезал ножом ему на лице букву "L" и перечеркнул трезубец, после чего привязал к шее трупа маленький, пустой, но хорошо просмоленный бочонок и выкинул всё это за борт. Кровь на палубе залил водой из тазика, в котором Кристина мочила ему тряпки.

Всё это произошло следующей же ночью после Борща.

* * *

— Теодосия сказала, что они не будут искать оружие, а покинут акваторию Аматора и последуют за Артемидой на запад, — сообщила Люмо.

Они были в шатре Ахиллеи, полог которого был плотно закрыт. Сейчас Советница не могла отлучаться, но имела полное право говорить с разведчиками один на один.

— Это плохо. Лучше бы им снова напасть на лагерь и привести его в смятение.

Люмо покачала головой.

— Трихехо не желает смерти простых атлатетис. Ты же, трахни меня изопод, тоже Анасис, почему ты не подчинишь наших Голосом? Сейчас здесь нет Артемиды, другого шанса не будет.

Ахиллея отрицательно замахала руками и съёжилась в кресле.

— Я не могу, я ни разу не пробовала, и если я возьму неправильную частоту…

Люмо ласково взяла её за руку.

— Ты достойна венца Регины, Хили, у тебя всё получится! Подумай о тех, кто был насильно выдернут из безрадостной тьмы и помещён под жаркие лучи солнца, чтобы умереть на чужих остриях. Тебе их не