По ту сторону грез - Анна Калина

— Во всей этой истории логики меньше с каждым разом. И каждый новый эпизод, заставляет думать о том, что что-то, или кто-то вышел из- под контроля. А так бывает, когда несведущий в магии человек берется чаровать.

— Шэф! Специалист пришел! — выкрикнул Джаспер, высовываясь из окна.

Стоун махнул парню рукой и, рывком поднявшись на ноги, зашагал к дому. Я вяло и без энтузиазма затушила сигарету об скамейку.

Некромант оказался тощим, хмуро-печальным мужиком в мятом костюме. В гостиной мертвого профессора зажгли свечи, по комнате протянулись красно-черные нити призывающих чар. Некромант задумчиво наворачивал круги вокруг сидящего в кресле трупа. С каждым новым витком у мага становился вид все более и более хмурым. Двери закрыли, шторы задернули, активировали магический контур. В начерченном на полу круге появилось белесое облачко. Я еще ни разу не видела обряда призыва, а от того замерла на месте, прижавшись щекой к дверному косяку. По комнате прошелся легкий сквозняк, качнув шторы и пламя на свечах. Шепот некроманта стал громче и настойчивее, теперь я уже могла расслышать слова древнего языка, его используют только для обрядов.

Маг бормотал и продолжал кружить вокруг кресла, облачко в круге все больше разрасталось, принимая очертания человеческого тела.

— Он какой-то вялый, — произнес некромант, кивая на призрака. — Не уверен, что он будет говорить.

Стоун хмуро кивнул и подошел вплотную к контуру. Джаспер вытянул в центр комнаты какой-то громоздкий саквояж и принялся выуживать из него разного рода склянки и флаконы.

— Вэльд, — не оборачиваясь, позвал Стоун. — Все же подготовь временную петлю, если допрос не состоится.

Да уж, допрос духа всегда лотерея. Не все ушедшие из жизни желают беседовать с живыми. Не все и на зов то приходят. Вряд ли убивший себя профессор желал беседовать с кем-то и изливать душу. Облако в круге окончательно сформировалось и на нас взглянула точная копия убитого. Только полупрозрачная, сотканная из тонкой «паутинки» эктоплазмы.

— Генри Фэррекс? — холодно произнес Стоун.

Призрак покачнулся, будто от сквозняка, и перевел взгляд на инквизитора. Кивнул.

— Эван Стоун. Инквизиция, — продолжал вступительную речь Стоун, — расследуем ваше самоубийство. Вы сами лишили себя жизни?

Призрак снова кивнул, отрешенно и устало, переведя взгляд в мою сторону. По полупрозрачной фигуре прошла дрожь, словно рябь по воде.

— Так они еще остались? — прокатился по комнате едва слышный шепот. — Вы уничтожили не всех…

И все взгляды устремились на меня, жмущуюся у стенки. Некромант выругался и раздраженно тряхнул руками. Силовые линии, опутывавшие призрака, натянулись, руны на полу вспыхнули алым. Если дух не желал говорить, то принудить его к этому было гиблым делом.

— Сэр, — Стоун сделал шаг в сторону, загораживая меня от призрачного ученого. — Где ваш сын?

Профессор перевел взгляд на инквизитора и насмешливо скривил губы. Ой, как мне не понравилась эта гримаса.

— Вы его не получите.

— Что? — опешил Стоун, — Сэр, ваш сын подозревается в смертях нескольких человек. Нам нужно его найти.

Профессор снова переместился в петле пентаграммы, так, чтобы видеть меня.

— Они лгут тебе, — глядя прямо мне в глаза, выдохнул призрак. — Им нужен артефакт. Им плевать на людей.

Пентаграмма опять мигнула, силовые линии принялись икриться и сверкать, словно по ним пустили ток высокого напряжения. Некромант вскочил на ноги, пытаясь удержать призрака в сети магии. Но я уже говорила, что призрак приходит по собственному желанию и говорит ровно столько, сколько хочет сказать. И сейчас профессор явно посылал всех нас мягко и ненавязчиво.

— Из-за забав вашего сына развяжется война, — я отлепилась от стены и встала рядом с инквизитором. — Погибли люди! Может погибнуть весь наш мир!

Призрак перестал метаться в круге, как птица, запертая в клетку. Он снова замер и приблизившись к силовой сетке, тихо произнес:

— Людей губит страх и ненависть, девочка. Наш мир болен. Его уже ничем не спасти, и виной тому совсем не мой сын. Он просто хочет немного счастья… И он его заслужил.

— Он меняет мир снов, — неуверенно произнесла я, — Это закончится очень плохо, помогите нам.

Профессор, молча, помотал головой и снова уставился на меня тусклыми, безжизненными глазами.

— Такие как ты могли менять миры, создавая свои, рождая другие реальности. И что вы получили взамен? Стали изгоями, с запертой силой. Представь, что они сделают с моим сыном… и что потом они смогут сделать с другими… Ты сможешь нести этот груз?

Его взгляд, его слова, его поведение, все это наталкивало на очень неприятный вывод. Профессор убил себя и вправду не от чувства вины. И не от отчаяния. Он принес себя в жертву, порвав единственную нить, которая могла привести к его сыну.

— Все, я больше его не удержу, — задыхаясь, прохрипел некромант. — Он сейчас прорвет купол.

Стекла в окнах задребезжали, по комнате прошла холодная волна, а потом купол взорвался ослепительным светом, на миг, ослепив всех нас. Некромант со стоном повалился на колени, прижимая к груди обожженные руки. Я тоже повалилась на пол, совершенно не грациозно рухнув на пятую точку. Кто-то чертыхался, кто-то, натыкаясь на мебель, пытался выйти на улицу.

— Манои, разворачивай петлю, — рявкнул Стоун, помогая мне подняться на ноги.

Стоун был единственным островком спокойствия и собранности в этом бедламе. Джаспер, роняя стулья, помчался к эльфу, роющемуся в своем необъятном саквояже. Опять закипела работа.

Я ни разу не видела работы «петли». Эльф устанавливал в центре комнаты какой-то кристалл на триноге. Джаспер рассыпал по комнате странного вида пыль. Стоун снимал пиджак. Странное разделение обязанностей. Меня снова оттеснили в дальний угол комнаты, и оставалось, только молча наблюдать за мужчинами.

Стоун теперь закатывал рукава рубашки, Манои протягивал ему какой-то странного вида амулет. По комнате разлетелись первые фразы заклинания, которые метаморф зачитывал с закрытыми глазами. По гостиной пополз светящийся зеленым, туман. А на руках Стоуна вспыхнули рунические вязи, проступая под кожей, как диковинная татуировка от запястий до локтей. И мир вокруг ожил, пришел в движение, мелькая образами и грохоча какофонией звуков.

Вот старый профессор сидит у окна, читая книгу. Вот приходит экономка, а за ее спиной маячат странного вида люди. Двое мужчин в шляпах и дорогих костюмах. Женщина уходит. Профессор медленно поворачивает голову.

Они о чем-то говорят, но звуки до нас не долетают, словно мы смотрим кино без звука. Изображение мигает и идет рябью, разлетаясь по комнате зеленоватыми искрами.

— Глушилка, — недовольно простонал Джаспер, — это явно не просто прохожие.