Исчезающие в темноте. Кольцо бессмертной - Наталья Тимошенко

– Я не знаю наверняка. Экспертизу ДНК никто не проводил.

Он понял, что поступил правильно, когда в глазах Алекса промелькнуло облегчение. Как будто он боялся услышать точный ответ, а такое шаткое равновесие его вполне устраивало.

– Откровенность за откровенность, – предложил Марк. – Откуда ты узнал?

– Услышал, как мама и папа ссорились, – спокойно сообщил Алекс. Он действительно теперь выглядел гораздо более спокойным, услышав ответ. – Папа, ну, то есть… Франц…

– Думаю, будет лучше, если ты все же будешь звать его папой, – заверил Марк. – Во-первых, он действительно все еще может быть твоим отцом, а во-вторых, он был им тринадцать лет, а это гораздо важнее набора генов, просто поверь.

И Алекс снова кивнул, давая понять, что такой ответ очень хорошо укладывается в его заново строящуюся систему мира.

– Папа угрожал, что заберет Сабину. А мама в ответ кричала, что в таком случае он никогда больше не увидит меня. Потому что если на Сабину у него есть права, то на меня – нет. А о том, что у мамы когда-то был роман с тобой, я знаю давно. Тоже как-то услышал во время их ссоры. Я, может, и не стану великим юристом, как папа и дедушка, но с логикой у меня все в порядке. Вот и понял, что мой настоящий отец – ты.

Марк только головой покачал. И эта женщина когда-то угрожала ему, что убьет его, если он скажет Алексу правду. За своим языком следила бы лучше.

– Что ж, – наконец сказал он, – я думаю, что поспешных выводов, где и с кем тебе лучше жить, делать не стоит. С такими важными решениями всегда нужно переспать. Но как минимум переночевать сегодня здесь ты можешь. Ты ложись, – Марк поднялся, – а я схожу в магазин. Раз ты остаешься, нужно купить что-то на завтрак, эти пирожки были последним, что у меня есть.

Алекс послушно кивнул, даже не став напоминать, что Марк обещал выдать ему мольберт и краски. Стресс и усталость заставили его немедленно направиться к дивану и забраться под плед, даже не раздеваясь.

– Марк! – позвал он, когда тот уже открыл дверь. – А если я все-таки решу жить с тобой, Рита не будет против?

– Думаю, этот вопрос мы как-то решим, – заверил он.

В магазин безусловно следовало зайти, но из дома Марк вышел в первую очередь для того, чтобы позвонить Францу. Переживает ли Белль, куда делся ребенок, его мало волновало.

Франц ответил быстро, и голос его звучал крайне взволнованно. Очевидно, исчезновение Алекса уже обнаружили.

– Алекс у меня, – коротко сказал Марк. – Ждал меня под дверью мастерской.

Франц облегченно выдохнул.

– Мне следовало догадаться, что он поехал к тебе, раз у родителей его нет, а друзей в Питере он завести еще не успел. Он тебя любит.

– А еще он знает, что я его отец, – не удержался Марк. – Передай Белль, пусть отрежет себе язык.

Франц сначала ошеломленно молчал, а затем замысловато выругался. Пожалуй, Марк еще никогда в жизни не слышал от своего вечно холодного и сдержанного братца таких выражений.

– Что ты ему сказал? – наконец глухо спросил он.

– Что никто из нас не знает наверняка, как обстоят дела на самом деле, а ты как минимум тринадцать лет был его отцом, поэтому не стоит жечь мосты сгоряча. И знаешь, судя по тому, как спокойно он воспринял эту информацию, у меня есть подозрение, что ты к нему все-таки имеешь какое-то отношение. Будь у него смешение моего и Белль характеров, уже родилась бы новая галактика.

Марк почти наяву увидел, как Франц довольно усмехнулся. Как бы то ни было, а старшего брата он знал хорошо. Марк мог быть сколько угодно эгоистом и сволочью, но иногда знал как и умел успокоить людей.

– Пусть сегодня поспит у меня, заберешь его утром. Только не говори ей, где он. С нее станется прилететь и все испортить.

– Даже спорить не буду, – хмыкнул Франц.

Попрощавшись с братом, Марк все-таки зашел в магазин, потому что в холодильнике у него действительно ничего не было. И все это время он думал о том, что и как сказать Рите, если Алексу придется временно пожить у них. Он понимал, что тот не переедет к ним навсегда, ни Франц, ни Белль на это никогда не пойдут. И Алекс рано или поздно успокоится и поймет, что это не вариант. Но больше всех будет против Рита, даже если вслух этого никогда не скажет. Она слишком хорошо воспитана бабушкой-педагогом, но Марк прекрасно знал, что она до сих пор ревнует его к Ирине.

Как он относится к этому сам, хочет ли, чтобы Алекс хотя бы временно поселился у них, Марк пока не знал.

Уговорить Лео пойти на прием к ресторатору Вячеславу Быкову по поводу открытия очередного ресторана не составило для Леры труда. И хоть Лео выглядел уставшим и предпочел бы провести вечер дома на диване, слушая какой-нибудь фильм, который Лера завела бы по телевизору, он не смог ей отказать. Она была очень убедительна, когда ныла, что он бросил ее на целых две недели одну, она из дома практически не выходила, страшно соскучилась по человеческому общению и вообще купила себе новое платье, которое надо срочно выгулять. Попасть же на этот прием ей было крайне необходимо.

Уже к следующему утру после того, как вернулась от колдуньи, Лера немного успокоилась и не понимала, почему так распсиховалась. Ну подумаешь, грохнула Аня бабку, так не она же. А та сама виновата. Вот зачем ей, которой на кладбище уже прогулы ставят, это кольцо? Что она с ним собиралась делать? Девчонки говорили, что после смерти предыдущей хозяйки кольцо рано или поздно выберет новую, в могилу его с собой не унесешь. Нина вообще по чистой случайности когда-то нашла все тринадцать, не имела права прикарманивать себе одно. А если уж прикарманила и кольцо согласилось на такую хозяйку, так надо было в Ковен вступать. Конечно, ей хорошо, способности жить не мешали, а каково остальным? Леру уже познакомили с другими девчонками, и она знала, что каждая из них пойдет на что угодно ради этого ритуала. И впервые в жизни Лера чувствовала некоторое облегчение, зная, что она не одна такая про́клятая, не одна с этим ужасным даром.

Больше всего ее впечатлила совсем молоденькая девочка Настя, которой едва-едва исполнилось восемнадцать. Настин дар обладал такой сильной и такой страшной энергетикой, что насылал смертельные болезни на всех, кто был ей дорог. Даже полчаса в ее компании вызывали сильную головную боль, что уж говорить о совместном проживании. Родители умерли, когда она была совсем крошкой, затем поочередно скончались обе бабушки, которые оформляли над ней опекунство. Тетка, сестра ее матери, заподозрившая неладное, отдала девочку в детдом. Но и там она не задержалась. Дети, жившие с ней в одной комнате, начали стремительно болеть и угасать. Воспитатели заподозрили Настю в том, что она как-то травит их, и отправили в изоляцию. С тех пор она была обречена на вечное одиночество: даже в столовую ее приводили тогда, когда там уже никого не было. Так разве смерть старухи-колдуньи не стоит того, чтобы Настя смогла жить нормальной жизнью?