Каждый может любить - Валентина Игоревна Колесникова

скучала, так что проходите. — Я действительно скучала, какой смысл это скрывать? Вот только эти слова на Александра странно подействовали — он тут же дернулся, посмотрел на меня огромными глазами и замер. — черный с бергамотом или зеленый?

— Что, прости? — мужчина даже не с первого раза меня расслышал.

— Чай какой будешь? Черный с бергамотом или зеленый? У меня просто другого нет, выбор не большой.

— Черный, пожалуйста. Значит… Скучала?

— Да, а как по вам не скучать? Врываетесь в мою жизнь, помогаете, находитесь рядом, сообщения шлете — это все вызывает определенную реакцию, разве нет?

— Вызывает… — он кивнул, затем медленно присел за стол и продолжил за мной наблюдать.

Взгляд пристальный, постоянные вздохи, он словно хотел что-то сказать, но всякий раз себя останавливал. Я тем временем суетилась на кухне, выставив на стол помимо чая еще и вкусности. Мужчина мягко обхватил пальцами кружку, с явным удовольствием ощущая ее тепло. Он смотрел на то, как плавают в стакане одинокие чаинки, иногда смотрел на меня, переводил взгляд на живот и тут…

— Ой, мамочки… — я резко села, тут же выдохнув. Александр оказался рядом практически мгновенно, явно пугаясь моему состоянию, но на самом деле все было хорошо. Не знаю, почему, но я схватила его руку, пока сама ощущала это волшебное шевеление и приложила ладонь к животу.

— Это… Это же…

— Толкается не сильно, но зато всегда метко. Обычно прямо в ребра и это вечно вызывает дикое желание куда-нибудь лечь или сесть. Причем дальше должно лучше ощущаться, сейчас срок еще не такой большой… Саша… Эй! Саша…

Но Саша замер рядом, так и не убрав ладонь с живота. Он смотрел на свою руку, уставился на живот со слегка приоткрытым ртом и в очередной раз резко выдохнул.

— Прости, тебе это должно быть неприятно, — какая же я глупая. Зачем я это сделала? Человек до дрожи в коленях боится всего, что касается детей, а я взяла и положила его руку на живот. Конечно же, ему неприятно! Это ведь не его ребенок, он вообще не должен ничего чувствовать…

— Да нет, что ты… — а сам побледнел, даже странно все это. — просто это было неожиданное, но в тоже время… познавательно.

Он медленно убрал ладонь, перевел взгляд на меня и тихонько вернулся на место. Дочка еще несколько раз устроила мне родео, пощекотав ребрышки изнутри, но затем затихла. Она делала это всякий раз, как Преображенский начинал разговаривать… Может, ей нравится его голос?

— А это что за коробка стоит в коридоре? Такая большая. — Саша обратил внимание на почтовую посылку и был удивлен ответом.

— Новогодние украшения. Хотела сегодня дом украсить, вы как раз застали меня за этим делом. Елка все еще голая стоит в комнате — непорядок, надо исправить.

— Помощь нужна? — его голос был мягким и теплым, словно большой вязаный свитер, если так вообще можно сравнить. Он словно обволакивал все тело, успокаивал, позволял спокойно выдохнуть и почувствовать опору под ногами. И это всего лишь голос…

— Нужна, — тихо согласилась я, принимая помощь с огромным удовольствием.

Когда Игорь вышел из ванной комнаты, он замер в коридоре, застав нас за разбором большой коробки с различной мишурой.

— Да тут целая сокровищница! — усмехнулся ребенок, присоединяясь к нам с большим удовольствием.

Первым делом мы украсили окна. Началось все с простых наклеек в виде снежинок, а закончилось росписью специальными красками, при виде которых у Игоря загорелись глаза и зачесались руки. Он бегал с кисточками в руках и старательно выводил все по моим старым, повидавшим виды трафаретам. В квартире при этом играна новогодняя музыка, в проходе уже была повешена гирлянда, в комнате собрана искусственная елка, и мы все вместе старательно наряжали красавицу к празднику.

— Почему не хочешь настоящую? — Александр повесил на самый верх звезду, светящуюся в темноте. Она чем-то напоминала огромную снежинку, и очень мне нравилась.

— Потому что ее домой принести некому, — я пожала плечами, так как для меня все было вполне логично.

— Даша, — он стоял слишком близко, почти касался плеча, но при этом все равно держал некую дистанцию, — ты всегда можешь позвонить мне и попросить привезти елку. Мои руки от такой неимоверной тяжести не отвалятся, поверь.

— Спасибо, — я развернулась к нему лицом, заглянув в эти умопомрачительные медовые глаза, тонуть в которых было одно удовольствие, — буду иметь ввиду.

В квартире продолжала играть музыка, за окном уже давным-давно стемнело и среди ночных огней с неба медленно падали большие хлопья пушистого снега. Я не удержалась и сварила всем настоящее какао с зефирками, разлив напиток по глиняным чашкам. Мужчины приняли лакомство с большим удовольствием, сидели при этом на полу, на небольшом, но мягком ворсистом ковре и разбирали оставшиеся игрушки из коробки. Шаров было много и все разных размеров и цветов. Мишуру я не очень любила, поэтому тут же отложила в сторону.

— Ох, как в детстве, — Александр взял в руки мой старый стеклянный шар с искусственным снегом внутри. Взболтав его, мы все смотрели, как блестящие снежинки медленно опускались на дно шара, покрывая собой фигурку деда Мороза, сидящего в большой голубой повозке, запряженной тройкой лошадей. Рядом с ним сидела Снегурочка, она держала мешок с подарками, и мне всегда казалось, что она сама счастливая девочка на свете. — Я раньше хотела стать Снегурочкой, — честно призналась я, — рядом с ней есть добрый дедушка с подарками, который наверняка балует свою внучку.

— Говоришь так, словно тебя не баловали, — хмыкнул Саша, но увидел, как я скривилась, — что, ошибся?

— Мой папа умер, когда я маленькая была, и мама пустилась во все тяжкие. Так как я на отца похожа, она долгое время не могла смотреть на меня без слез. Была в поиске себя, потом в поиске мужчины, но так и не смогла найти того, кто заменил бы родного папу. Понимаешь, многие ведь как думают — женщина с ребенком наверняка может кому-нибудь свое чадо сплавить. Только не всегда можно понять с первых секунд общения, что человек, которого ты впускаешь в свою жизнь, не имеет каких-то корыстных планов. Я помню каждого мужчину в нашем доме, помню, как мама улыбалась и казалась счастливой, но всегда наступал момент, когда они просили избавиться от меня. Я была лишняя и в конечном итоге мама выбрала одиночество. Она нашла опору лишь тогда, когда я выросла, но этот человек не смог заменить мне отца, да и не особо хотел. Я не помню, что бы меня баловали, не помню, чтобы просто так покупали подарки…