Кровь за кровь - Сергей Майдуков

Николай выпил пару глотков воды, закрутил бутылку, улегся на бок, подложил рюкзак в темноту и задремал. До границы было далеко. Вечером нужно будет как следует обложиться вещами, устроив себе тайник в тайнике. Пограничники редко шерстят туристов с пристрастием. Если даже пустят ищейку, то они натасканы на запахи наркотиков, а не безбилетников и нарушителей границы.

Проснувшись, Николай посветил себе мобильником, съел несколько галет, опять запил водой и лег. С закрытыми глазами можно было вообразить себя на верхней полке железнодорожного вагона, который, трясясь и раскачиваясь, с шумом несется к счастью. Напротив лежит Алена. Ветер из приоткрытого окна треплет ее желтые волосы, но она этого не чувствует. Ей снится что-то хорошее, потому что она улыбается. Можно протянуть руку и прикоснуться…

Очнувшись, Николай обнаружил, что трогает запасной скат, воняющий резиной. Он съел еще две галеты, немного сыра и помочился в кулек, который завязал и сунул внутрь колеса. Есть и пить нужно было экономно, чтобы поменьше гадить. А спать побольше, потому что во сне время идет быстрее.

Сверившись с часами, Николай начал заваливать себя поклажей, позаботившись, чтобы нигде не давило и не выпирало. Работа было не слишком тяжелая, однако под конец он выдохся так, что вынужден был откинуться на спину, пережидая, пока пройдут обморочные провалы и боль в груди.

Раны от пуль Бородина оказались не смертельными, но причиняли массу неудобств. Нашли Николая строители, вернувшиеся не второго, а первого января, потому что Жирик поссорился с женой, разбил ей лицо и был нещадно бит ее дюжими братьями. Перепало и невезучему Саньке, бросившемуся выручать товарища. Правая рука его была повреждена во время стычки с Романом, а левой он мало что успел сделать до тех пор, пока ему не свернули скулу. Лепс серьезно раскроил бутылкой череп одному из противников, почему троице пришлось срочно ретироваться. Вернулись они злые, возбужденные и уже хорошо набравшиеся, однако притихли и присмирели, обнаружив Николая в машине Лепса, куда его запихнул Роман, чтобы не увидела Алена. Там он его и оставил, решив не возиться с покойником.

Но покойник воскрес. Не первый и не последний на этом свете.

— По штуке каждому, — выговорил Николай, когда строители стали решать, что с ним делать. — Баксов.

Это решило дело. Мужики не собирались доставлять раненого в больницу или вызывать «скорую помощь». Биография у всех троих была такая, что бери любого, выбивай признание и сажай за что угодно. Поэтому они склонялись к тому, чтобы среди ночи вывезти Николая на салазках в чисто поле, да там и бросить, а весной, когда снег сойдет, пусть правоохранители разбираются.

— Личность после лис и собак не установят, следы смоются, — рассуждал Лепс. — По-христиански, конечно, неправильно, но, может, Колян был не христианином, а как раз мусульманином.

— Или вообще йоганандой буддийской, — подсказал эрудированный Жирик.

Тогда-то Николай и пообещал им деньги.

Он не знал, как выжил, но точно знал зачем. Есть вещи, которые не забываются и не прощаются. У подлости нет срока давности. Она причиняет боль сильнее, чем огнестрельные ранения, потому что пули пронзают плоть, а предательство — душу. Эти невидимые раны, в отличие от настоящих, никогда не затягиваются.

Но, когда работяги кое-как выходили Николая и поставили его на ноги, Романа и след простыл. Исчезла в неизвестном направлении также Алена. Искать их, не имея средств, связей и легального статуса, было не только бессмысленно, но и крайне опасно. Все деньги, что имелись у Николая, ушли на лекарства и уход. Дезинфицировал и штопал раны Лепс, имевший немалый опыт в таких делах. Обе пули прошли навылет, что облегчало задачу. Правда, при малейшем перенапряжении в груди болело так, словно там горящий спирт разливали, но терпеть долго Николай не собирался.

Цель его поездки в Албену была четкой и простой, как свет маяка в ночном мраке. Побродить по знакомым местам. Вспомнить все хорошее. Попить красного болгарского вина, ракию и бесподобный бренди под названием «Плиска». Все это с толком, с расстановкой, под хорошую закуску: мидии, жареная рыбка, всякие там фаршированные перцы.

Ну а в конце этой программы отправится Николай на широкий Албенский пляж. Ночью, как однажды с Аленой. Хорошо вмазавший, но прочно стоящий на ногах и соображающий, что к чему. Не в пьяном тумане, когда море по колено. Просто навеселе. Должно же быть хоть что-то веселое в этой жизни? Хотя бы под конец…

Полюбуется Николай волшебной лунной дорожкой, послушает нежный плеск волн, надышится морским ароматом, а потом возьмет воображаемую Алену за руку и войдет в море. «А одежда, деньги? — опасливо спросит она. — Никто не возьмет?»

«Пусть забирают, — великодушно разрешит Николай. — Денег тех кот наплакал, а одежда мне больше не нужна. Я не вернусь. Хватит».

Он будет плыть все вперед и вперед, не оглядываясь назад, чтобы при виде манящих огоньков на побережье не возникло искушение передумать и повернуть обратно. Без Алены там делать нечего, ни в Болгарии, ни на родине, ни в самом райском из всех райских уголков. Ведь ее не будет рядом, даже воображаемой. В свое последнее плавание Николай отправится один.

Когда силы кончатся, можно будет повернуться к берегу лицом. Даже помолиться вслух можно будет. Только лучше не надо. Черная полоса пусть чернотой и закончится. Так будет честно. Николай не нуждается в утешениях и сказочках о том, что его душа так необходима мирозданию, что ее было решено сделать бессмертной. Не надо бессмертия, ничего не надо.

Но наверху Николая не слышат, не дают ему раствориться во мраке. Светят мертвенным голубоватым светом, что-то говорят. Что? Не разобрать. Отдельные слова вроде понятны, а в общем тарабарщина получается.

Окончательно вынырнув из забытья, Николай понял, что говорят по-молдавски или по-румынски, а светят фонарями, бегло досматривая багажный отсек. Сдвинули пару сумок, пошуршали пакетами, этим и ограничились. Крышки захлопнулись. Стало темно. Николай глотнул воды и стал спать дальше, запретив себе видеть сны.

В Албену прибыли около десяти утра. Николай давно был готов к этому. Когда пассажиры выходят размять ноги, справить нужду и покурить, они разговаривают вяло, передвигаются неспешно и собираются в кучки возле автобуса, делясь впечатлениями и мятными лепешками. По приезду же все словно с цепи сорвались, радостно загомонили, устроили столпотворение возле багажного отделения, торопясь первыми вытащить свои вещи.

Некоторые были готовы забраться внутрь, чтобы не ждать, пока остальные управятся. Воспользовавшись этим, Николай изобразил из себя самого нетерпеливого и, вывалившись на асфальт, продемонстрировал соседям рюкзак, который якобы извлек из-под завалов. Один из шоферов покосился на него, но сразу забыл о своих подозрениях, когда к нему обратилась крупная шумная блондинка с тонкими бретельками, соскальзывающими с плеч. Что бы она там ни просила: найти ее чемодан или подсказать, где можно купить бюстгальтер, это произошло очень вовремя.

Николай покинул стоянку и затерялся среди пестрого люда, прогуливающегося по тротуарам вдоль отелей. Пройдя метров пятьдесят, он наткнулся взглядом на пару, направляющуюся в сторону пляжа, и понял, что ночной заплыв откладывается на неопределенное время.