Очень древнее зло - Екатерина Лесина

Она подняла простынь, которую следовало заменить. И разогнулась. Выглянула в окно. День сегодня был особым. Император женился. И значит, хозяин в честь праздника может пожертвовать рабам не только меда и белого хлеба, но и по паре монет.

На выкуп все равно не хватит.

Разве что кого-то одного. Арен скопил почти. Если отдать то, что есть у самой Хлои…

Мир изменился. Будто треснуло что-то внутри. Там, под сердцем. И больно стало. На мгновенье. А потом Хлои тряхнула головой, отгоняя и боль, и мысли. Простыни надлежало отнести прачкам, а здесь застелить свежие.

Она и вышла-то. Почти.

Когда перед Хлои появилась Луна. Луна была из Старших и обычно не покидала покоев хозяина. Про нее всякое говорили, но очень и очень осторожно.

Кажется, даже прочие старшие её опасались.

Луна улыбнулась.

И шагнула к Хлои.

Протянула руку. Коснулась щеки.

— Какая красивая…

А потом руки её легли на шею. И сжали. Осторожно. Она убивала очень и очень аккуратно. А в нечеловечески желтых глазах Хлои виделась печаль.

Почему?

— Тихо, — бусину забрали из пальцев. А Брунгильду усадили. Куда? На пол. Хорошо. Пол большой. Это безопасно. Она… она не хочет больше видеть.

— Может, секиру убрать? — предположил кто-то. — А то мало ли, вдруг да свихнется.

— Сама ты… она просто опять увидела.

— Мы так далеко не уйдем, если она и дальше видеть будет.

— А нам далеко и не надо, — это уже Ариция. — Нам надо к ней… а другой одежды нет? Чтобы… я не знаю, не походило это на нижние рубашки!

— Мои туники изготавливали из самого тонкого полотна!

Хозяин, хозяйка… Эония. Брунгильда потерла виски. И что делать? Этак она у каждой вещи будет видеть то, что… она не хочет!

— Видящая, — призрак наклонился, сейчас он выглядел почти плотным, разве что немного размытым. — Редкие дары… интересно.

— Что? — просипела Брунгильда.

И пальцами пошевелила. Пальцы занемели, да и сама она чувствовала себя… замерзшей. И несчастной до крайности. Будто принесла тоску из видения.

— Дарительница жизни, Видящая… и повелительница Разума, — призрак отступил, а с ним и чувство холода. — Кто еще? Та, что способна открыть путь… прозревательницы будущего не хватает.

— Для чего? — Брунгильда все же осмотрелась.

Ничего не изменилось.

Комната. Постель. Кости. Бусины на полу. И сундуки. А ведь тело лежало не на пороге, где его застала смерть. В постели. Стало быть, кто-то отнес мертвую девушку и уложил в постель.

Какая извращенная забота.

— Для создания круга, — сказал призрак и замолчал.

— А… — Яра почесала за ухом. — Если поподробнее? А то знаете, время прошло, знания утратились… и кругов у нас никто не созывает. Разве что Думу. Или Совет там.

Ладхемские принцессы кивнули.

— А вот кругов, так это нет.

Что сказать… от древней и очень-очень тайной дороги, возведенной то ли божеством, то ли еще кем-то, от божества недалеко отошедшим, я ожидала чего-то более глобального, что ли.

А тут…

Дорога.

Вот такая себе, даже не совсем, чтобы пряменькая. То есть, поначалу как раз и пряменькая, а потом вихлять начала, пробираясь меж скалами. Те поднимались куда-то в поднебесье, и темное небо виднелось узкой полоской, слегка посыпанной звёздною пылью. Луна влезала в эту расщелину разве что краем, но, как ни странно, было достаточно светло.

Это уже потом я сообразила, что светилась дорога.

И скалы.

И… и свет бледный полуразмытый. В нем и мы сами призраками кажемся. А еще звуков нет. Никаких. Я прислушалась, убеждаясь, что не мерещится.

Нет звуков.

Не гремят подковы по камню. Не слышно дыхания. Да и собственное сердце будто и не стучит. И… и ощущение странное.

До боли.

А еще спать хочется. Правильно. Сколько я уже на ногах? Нормальному человеку отдых нужен, даже когда он демон.

Именно в этот миг Теттенике, сидевшая впереди — а спина у коня была такой ширины, что мы вдвоем сели без особых проблем — покачнулась и начала сползать. Подхватить я её успела.

— Что? — голос её прозвучал неестественно глухо.

Хрипло.

— Ты заснула.

— Да? Наверное… и вправду… надо добраться. Выбраться. Нельзя спать.

Сама знаю. А то мало ли чего от этой древней дороги ждать. Вдруг да сомкнутся скалы и… и как-то вот так неуютненько сделалось от этой мысли.

— Быстрей, — Теттенике шлепнула ладонью по конской шкуре. И драссар перешел с шага на… рысь это? Галоп? Понятия не имею. Но тряско и держаться приходится обеими руками. И ногами тоже.

А звуков все равно нет.

Зато туман появился. Он сочился из камня и дороги, накрывая её густым белым полотнищем. В нем терялась и без того слишком уж далекая земля.

— Что это? — мне туман нравился еще меньше, чем дорога.

— Не знаю. Я такого не видела… — Теттенике легла на конскую спину. — Держись!

Что?

Держусь! Но это же не значит… кони, стало быть, машинам уступают в скорости? Ага… но в машине ты внутри сидишь, на мягком кресле, а тут… я, наверное, только чудом не рухнула, когда драссар рванул вперед. Сквозь туман, который медленно, но верно поднимался, грозя накрыть нас с головой.

И камень слева застонал.

А справа — откликнулся. Что-то заскрежетало, жутко и предупреждая, что дорога-таки ну очень древняя. И не пользовались ею давненько. И… и как знать, не даст ли сбою божественный механизм. Её ж тысячи лет не обслуживали! Я вцепилась в коня, думая лишь о том, что, если упаду, то в таком тумане меня весь Легион не сыщет.

Шалтай-болтай сидел на стене…

По ушам вдруг ударил грохот, породивший эхо, и туман, почти коснувшийся наших ног, сделался вдруг темным, серым, будто и не туман, но пыль. Горы… горы тоже изменились.

Свечение погасло.

И дорога… дорога теперь стала дорогой.