Сводные враги - Виктория Вестич

- Ты блефуешь! – мотает головой Кирилл.

- Скоро на своей шкуре проверишь, - оскаливаюсь страшно и хватаю его за грудки, - Куда ты дел Милану, урод? Лучше скажи по-хорошему.

- А не то что? Будешь пытать меня? Мне плевать! Я и не такое перенесу. Вот только ты девку Орловых все равно не найдешь, - пожимает Волков плечами.

- У тебя ведь есть семья. Братья, сестра, мать… не боишься, что я решу отомстить в твоем стиле?

Ухмылка на губах Кирилла становится еще шире, а в глубине глаз мелькает безумный огонек.

- Мне нравится эта идея. Я бы с удовольствием взглянул. Давно хотелось самому перерезать всех этих конченых слабаков, да только отец точно не обрадовался бы…

Не успеваю ответить, потому что в проеме двери появляется один из ребят, что отправился на обследование дома.

- Алекс, - окликает он.

- Что? Нашли? – оборачиваюсь к нему.

- Нигде нет.

- Вы все осмотрели? Подвал, строения рядом?

- Все. Реально все. Нет ее.

- А часики в это время все тикают, все меньше времени у моей женушки. Тик-так, тик-так, - напевает Кирилл и начинает резко смеяться.

Срываюсь с места. Мои нервы на пределе, и прямо сейчас я хочу размозжить ему череп. Собственными руками. Плевать, что мне за это будет, плевать на все! Ребята перехватывают меня, пытаясь удержать на месте, а я рвусь раненным зверем. Разорвать его к чертовой матери, голыми руками. За все, что он сделал. И от безысходности. Потому что я не знаю, где искать Милану, не знаю, не знаю, не знаю!

В кармане, где лежит телефон, звонко тренькает оповещение. На автомате достаю смартфон и бросаю взгляд на дисплей. Сердце ухает куда-то вниз – маячок в кулоне заработал снова. Вот только указывает он…

- Ой, а время-то вышло. Ты долго думал, Алекс, слишком долго, – издевательски цокает языком Кирилл. Сплевывает на пол кровь и ощетинивается безумной улыбкой, - Милана так любит родителей… Так что она там, где и должна быть – возле папаши и мамаши.

- Урод! – реву раненным зверем.

Теперь никто не успевает меня удержать. Я подлетаю к Волкову за секунду и вырубаю его точным ударом в челюсть. И сразу после этого бросаюсь к выходу.

Потому что времени действительно больше нет.

- Ты куда? – в спину мне кричит Хазат.

Сжимаю кулаки, чтобы не чувствовать, как дрожат руки и, не оборачиваясь, припечатываю:

- На кладбище.

Алекс

На дисплее горит красная точка и мне кажется, я не вижу ничего, кроме нее одной. Смотрю на дорогу, еду с сумасшедшей скоростью, а на сетчатке глаз словно отпечаталась эта картинка. Молю всех богов, чтобы она не исчезла, и я успел отыскать Милану. Потому что иначе… а дальше я запретил себе думать. Иначе не будет.

Бросаю машину прямо на краю старого кладбища и снова сверяюсь с картой на телефоне. Маячок горит прямо в трехстах метрах от меня, и я пролетаю по заросшим травой дорожкам прямо к нужному месту. Останавливаюсь, как вкопанный, от открывшейся мне картины – двое рослых парней забрасывают лопатами землю в могильную яму, о чем-то переговариваясь. На секунду перед глазами темнеет и холод течет от затылка по позвоночнику, когда я понимаю, чью могилу они закапывают…

Дальше меня вырубает. Действую на инстинктах, холодно и расчетливо.

- Эй, уроды, - рычу я, привлекая их внимание.

Первого вырубаю после пары ударов, он даже не успевает обернуться.

- Ты охренел?! – ревет его напарник и бросается ко мне.

Я подхватываю лопату и сначала пихаю парня в живот, а после, вложив всю ярость, ударяю его плашмя по лицу металлической частью. Как только мужик кулем падает рядом, отшвыриваю и лопату. Очухаются скоро оба – и отлично, с ними потом будет долгий, очень долгий и обстоятельный разговор. Но на них плевать.

Сразу же бросаюсь в наспех вырытую неглубокую яму и трясущимися руками стряхиваю комья земли с поверхности гроба. В ушах стоит такой гул, что кажется, я оглох, и больше никогда ничего кроме него не услышу. Дергаю вверх крышку, и она легко поддается. В мозгу пульсирует лишь одна мысль: только бы была жива, только бы жива! Сейчас я готов молиться всем богам сразу.

С глухим скрипом сбрасываю крышку и меня колотит от происходящего, от всего, что я вижу. Милана бледная практически до белизны. Я подхватываю ее на руки и быстро вытаскиваю из этого проклятого деревянного ящика – просто не могу видеть свою девочку в нем. Укладываю Орлову на землю и нажимаю на вену на шее пальцами, а сам склоняюсь ниже, пытаясь прислушаться.

Не дышит. И пульс не ощущается. Но она теплая. Медлить больше нельзя. Быстро проверяю, чтобы язык не запал ей в горло, и, зажав нос, делаю несколько вдохов в рот Миланы. Нажимаю на ее грудную клетку – раз, второй, третий, еще и еще. Пытаюсь контролировать сам себя, чтобы не переборщить и не проломить кости. И это чертовски трудно, потому что мне кажется, что нажми я сильнее – и это точно поможет ей.

Снова вдыхаю в нее воздух и жму в области сердца, а сам вглядываюсь в лицо Миланы и медленно схожу с ума, потому что никаких признаков жизни не вижу.

– Давай… давай же, ты, дрянная девчонка! – выругавшись сквозь зубы, рычу я, раз за разом надавливая на грудную клетку. – Я не отпущу тебя вот так просто, ты поняла?!

Горло сдавливает от отчаяния и ужаса, но я продолжаю методичные действия. Снова и снова, практически на автомате. Мертвенная бледность постепенно отступает и в какое-то мгновение Милана в судороге выгибается на земле, делая глубокий хриплый вдох.

- Вот так, моя девочка, вот так! Давай, дыши, дыши, - сам не понимаю, как вцепляюсь в ее тело, наверное, до синяков, и жадно слежу за тем, как она глотает воздух.

Милана словно опоминается и ее начинает трясти.

– Все хорошо. Слышишь? Все хорошо, я здесь, я здесь… – шепчу бессвязно, прижимая ее к своей груди и проводя по волосам.

– Саша… – рыдает она, цепляясь пальцами за мою рубашку и от ее голоса ледяным обручем сжимается сердце.

Жива. Жива, черт возьми! Я успел, смог, выдрал ее с боем у смерти.

И вместе с облегчением в душе поднимается ненависть. Уничтожу этого урода. Голыми руками закопаю и Кирилла, и Германа.

Беру Милану на руки и поднимаюсь.

- Он… он что, закопал меня… живьем? – срывающимся испуганным шепотом спрашивает она и я встречаюсь с взглядом с ее круглыми от ужаса глазами, когда она отворачивается от могилы.

- Не смотри, пожалуйста. Не смотри туда, - прошу тихо и прижимаю ее к себе.

Милана утыкается лбом в мое плечо и чувствую, как она тихо плачет. А я несу ее к машине и знаю только одно: я посчитаюсь за все, что Волковы с ней сотворили. Чего бы мне это не стоило.