Муха с татухой - Дарья Калинина

Саша, в свою очередь, взглянул на медиума. Тот как раз вышел из состояния апатичной задумчивости и казалось, был тоже встревожен.

Епифан поймал взгляд Саши и тут же шагнул вперед:

— Раз уж я тут с вами, предлагаю воспользоваться моими услугами. Предлагаю прямо сейчас вызвать дух усопшего, покоящегося в безымянной могиле на вашем участке.

Все, включая маму и Гирлянду Амуровну, уставились на него.

Последняя даже громко поинтересовалась:

— А это еще что за перец у вас тут нарисовался? Очередной ухажер Марго? Не нравится он мне. Рожа прохиндейская. Да и стар он уже для нее!

На старуху со всех сторон зашикали, а Епифан тактично сделал вид, будто бы ничего не слышал.

— Как вам мое предложение?

И так как все по-прежнему молчали, он обратился к одной лишь хозяйке дома:

— Если мы будем действовать оперативно и быстро, то спасем ваш газон от полного и тотального его уничтожения.

Эти слова заставили маму Марго зашевелиться. Сбросив с себя оцепенение, она забегала.

— Да, да, конечно! Что нужно от нас? Специальный стол с доской для вызова духов? Боюсь, что ничего такого у нас в хозяйстве не имеется!

Епифан любезно заверил даму, что ничего такого и не понадобится.

— Все, что мне нужно, у меня находится вот здесь! — произнес он, ткнув указательным пальцем себе куда-то в область переносицы. — И еще тут!

В следующий раз палец медиума уперся ему уже в грудь, то ли в область солнечного сплетения, то ли желудка.

— У меня есть лишь одна просьба лично к вам. — И он повернулся к Гирлянде Амуровне. — Если дух укажет место правильно, скажите полиции, что это вы сами вспомнили, где копал яму сожитель Леночки со своими дружками.

— Как же я вспомню, если меня тут не было и я не могла видеть этого?

— Ну, Леночка видела, а вам сказала.

Гирлянда Амуровна сказала, что в жизни своей никогда не лгала, а тем более полицейским при исполнении. Но все уже понимали, что дама далеко не так невинна, как прикидывалась до сих пор.

На Гирлянду Амуровну дружно надавили, и она быстро сдалась.

— Хорошо. Скажу, как вам нужно.

— Тогда приступаем? — потер руки медиум. — Усядьтесь все на свои места и, прошу вас, не шевелитесь. Если я буду говорить каким-то чужим голосом, не бойтесь, внимательно запоминайте все, что я скажу.

И медиум заходил по комнате кругами.

— Дух усопшего, чье тело находится во дворе, отзовись! — восклицал он громким голосом. — Дух усопшего, взываю к тебе, откликнись!

Уже на втором круге лицо медиума изменилось, оно стало каким-то еще более отрешенным и неземным.

А затем он заговорил.

Голос у медиума и впрямь изменился. Он сделался низким и каким-то глухим, словно шел откуда-то из подземелья:

— Я слышу тебя, я чувствую тебя, я в тебе.

— Ты дух убитого, который покоится во дворе этого дома?

— Да.

— Где место твоего упокоения?

Последовала пауза. Кажется, дух соображал, хочет ли он, чтобы его потревожили.

Но затем все же ответил:

— Мое тело лежит в саду. Оно под корнями старой яблони.

Лана не выдержала первой и громко фыркнула:

— Пусть дух скажет точнее! Под какой именно яблоней? На участке растет пять старых деревьев. Куда ни копни, всюду их корни!

— Назови сорт яблони.

— Дерево с искривленным стволом.

— Нету у нас такой! — снова закричал Лана. — У нас все деревья прямые и стройные!

Но тут уж не вытерпела мама Марго.

— Было! Было у нас такое дерево! — закричала она. — Было! Когда мы первый раз приезжали осматривать участок, оно росло у забора! Потом муж начал приводить участок в порядок, и дерево спилили.

— Зачем?

— Оно было старое, больное, плодоносило плохо, а место занимало парадное. Вот отец и решил избавиться от него. Теперь на этом месте находится мой розарий.

Мама сказала и ахнула. Она сообразила, что слова медиума пусть и спасли рододендрон, но зато поставили жирный крест на всех ее прекрасных розах. На всех этих англичанках и француженках, выписанных из лучших питомников страны и зарубежья и каждое лето цветущих великолепными алыми, белыми, розовыми, желтыми и даже фиолетовыми цветками и целыми шапками. Не пощадят полицейские и крохотные полиантовые розочки, а также пройдутся своей грубой обувью по неженкам мускусным, от которых и слабого аромата после этого не останется.

— Мой розарий! — завопила мама, в полнейшем отчаянии вскакивая с места. — Не дам им его! Не позволю губить мои розы!

Но было уже поздно. Кроме нее все уже выскочили на улицу.

— Вон там копайте! — крикнула Лана полицейским, все еще примеряющимся к рододендрону. — Бабушка вспомнила, старая хозяйка называла ей место, где копошились преступники той ночью!

Но прежде, чем полицейские с лопатами успели наброситься на розарий, мимо них пронеслась мама Марго.

Вырвав у одного из полицейских из рук инструмент, она встала на изготовку.

— Ни с места! — рявкнула она. — Не подходить! Иначе я за себя не отвечаю!

И убедившись, что все полицейские окаменели, начала раздавать указания своим домочадцам:

— Перчатки! Воду! Много воды! Целые ведра воды!

Потом мама, поплевав на ладони, принялась неистово махать лопатой. Она напоминала хирурга, проводящего серьезную операцию и лишь время от времени отдающего сосредоточенные указания своим подчиненным:

— Марго! Тачку!

— Лана! Мешки и брезент!

Сначала полицейские, наверное, подумали, что чокнутая тетка хочет сама выкопать скелет из земли, но потом стало ясно, что она ограничилась лишь своими розами, и все вздохнули с облегчением.

Больше всех радовалась мама.

— Ничего, ничего, — бормотала она, когда комья земли летели во все стороны. — Ничего, что вы еще в цвету, мои бедняжки. Цветочки ваши мы срежем, поставим их в вазы. Кое-что еще и на черенки пойдет. А вас, мои дорогие, мои ненаглядные красавицы, я пересажу на новое место, давно собиралась это сделать, а сейчас для этого самое время. Поверьте мне!

И пока женщина не извлекла из земли все свои сокровища, она никого к розарию не подпустила. Лишь когда на месте клумбы осталась лишь покрытая глубокими воронками земля, женщина отступила.

— Все! Копайте дальше сами!

И торжественно удалилась, увозя на тачке свои сокровища.

Марго с Ланой несли особо пострадавшие при поспешном извлечении экземпляры в ведрах с водой, к которой уже был добавлен корневин для быстрого и дружного отращивания розами новой корневой системы. Роз было два десятка, и всю эту операцию по их извлечению из земли мама провернула в считаные минуты, хотя в обычное время провозилась бы несколько дней.