Черная пантера из Шиванипали - Кеннет Андерсон

от дороги. Окрестный лес изобиловал дикими животными, особенно пятнистыми оленями. В том году у некоторых самцов были великолепные рога, и нам посчастливилось повстречать несколько исключительных экземпляров.

Верзила, как полагается, купил животных для приманки: двух молодых буйволов и очень дряхлого быка. Одного буйвола мы привязали недалеко от реки — там тигра видел велосипедист; старого быка — около ручья, где тигр утащил женщину из Тупура, а второго буйвола отвели на тропинку около Анантапурама, по которой должен был идти домой исчезнувший крестьянин.

Покончив с этими приготовлениями, мы отправились на машине к водопадам Джог и там также приобрели двух буйволов. Одного мы привязали примерно в полумиле от Бомбейского бунгало, а второго на южном берегу Ширавати, недалеко от остановки парома, курсировавшего между Майсурским и Бомбейским бунгало. Переправа через реку проходила примерно на милю выше водопадов.

Таким образом, Верзила купил пять приманок, и я помню, что они влетели ему в копеечку. Мы собирались ночевать то в бунгало Тупура, то в Бомбейском бунгало, чтобы каждое утро проверять другую приманку.

Сопоставляя даты убийств (всего жертв было девять), я пришел к выводу, что тигр должен был находиться между Сагаром и Анантапурамом. На третий день я тоже приобрел буйвола и привязал его на полпути между этими двумя селениями, в фарланге от главной дороги.

В этот день мы ночевали у водопадов Джог. Утром мы навестили выставленные поблизости приманки и, так как они были живы, отправились в Тупур. По дороге мы решили проведать буйвола, которого я привязал накануне. Он был убит тигром.

Поскольку это была моя приманка, Верзила как истый охотник настаивал, что именно я должен попытаться убить тигра. Я же, зная, какой он любитель охоты, не соглашался. Между нами разгорелся спор, который мы в конце концов разрешили, подбросив монету. Выиграл Верзила.

Он вскарабкался на дерево и кое-как уселся на ветках, а я поехал в бунгало Тупура за маханом. Это была простая квадратная рама из бамбука, размером около четырех футов с каждой стороны, переплетенная наваррской лентой[39]. К углам ее были приделаны петли из толстой веревки, за которые махан подвешивали к дереву. Из Тупура я привез трех крестьян, чтобы они помогли укрепить махан.

Пока они возились с маханом, Верзила лег вздремнуть на заднем сиденье машины. В четыре часа я его разбудил, и он взобрался в махан с «малюткой Биллом», как любовно называл свое изящное восьмимиллиметровое ружье системы «маузер» с точным попаданием. Пожелав ему удачи, я отвез крестьян в Тупур, а сам поехал ночевать в Анантапурам; оттуда было ближе до махана, где сидел Верзила.

На рассвете я подъехал к этому месту и загудел. В ответ, как было условлено, он закричал на манер аборигенов. Это означало, что все в порядке.

Я вышел из машины и пошел к Верзиле, но на полпути встретил его. Он сообщил, что убил тигра, который вернулся, как только стемнело.

Я очень обрадовался удаче Верзилы, а сам он был вне себя от восторга. Мы отправились посмотреть трофей. Это был красивый крупный самец в расцвете сил, с роскошной шкурой, на которой отчетливо виднелись темные полосы.

Мне сразу бросилось в глаза, что это самый обыкновенный тигр, без пышной гривы, которая, по официальному правительственному сообщению, являлась отличительной чертой людоеда. Верзила, упоенный успехом, этого не замечал, а у меня не хватило духу раскрыть ему глаза.

С большим трудом погрузили мы тело тигра в машину. Проезжая через Анантапурам, Верзила остановился и выставил свой трофей на обозрение горожан. И тут его постигло горькое разочарование. Вокруг послышались возгласы:

— Но, сахиб, это ведь не людоед!

— Как не людоед?! — возмутился Верзила. — А кто же? И почему вы решили, что не людоед?

— А где же у него грива?

— Грива? — Сначала Верзила ничего не мог понять, но потом в его глазах мелькнула догадка. Он укоризненно посмотрел на меня. — Совсем о ней забыл. По-видимому, я уложил не того тигра. Но ты-то знал об этом?

— Да, Верзила, знал. Но ты так радовался, что я не мог тебя разочаровать. Я первым делом обратил внимание на то, что у этого тигра нет гривы, но тебе, конечно, ничего не оставалось, как только пристрелить его.

Чтобы придать своим словам больше убедительности, я торопливо добавил:

— Кроме того, он появился в темноте, и ты даже при свете фонаря не мог разглядеть, есть у него грива или нет. Во всяком случае, это великолепный экземпляр, таким трофеем можно гордиться. Не унывай, старик.

Но Верзилу было не так-то легко утешить. Он впал в такое уныние, что, когда мы прибыли в Тупур, не проявил ни малейшего интереса к свежеванию тигра. Напрасно я пытался обратить внимание Верзилы на огромные клыки, когти, на прекрасную темную шкуру. Безучастно развалившись в кресле, он твердил одно:

— Знай я, что это не людоед, не стал бы стрелять в бедное животное.

По мере того как день клонился к вечеру, он становился все мрачнее и мрачнее и наконец объявил, что, если к утру ни одна из приманок не будет убита, он вернется в Бангалур.

На другой день, чуть начало светать, мы были уже на ногах. Все три приманки, привязанные вокруг Тупура, казались нетронутыми, и, как было договорено, мы отдали их прежним владельцам за четверть цены. Затем поехали к водопадам Джог: и там оба буйвола также были живы. Мы и их вернули хозяевам и в конце дня уже мчались в Бангалур.

Долгое время о тигре не было никаких новостей. Больше чем через год в газетах появилось сообщение, что около города Кумси, почти на обочине дороги, тигр растерзал угольщика.

Я попросил окружного лесничего Шимоги телеграфировать мне о дальнейших убийствах.

В отличие от западной части штата Майсур и округа Читур, в округе Шимоге леса перемежаются многочисленными деревнями, между которыми простираются поля, засеянные в основном рисом. Движение транспорта и пешеходов там более оживленное, что очень затрудняло выслеживание тигра.

Как это ни странно, в джунглях Шимоги не проживают аборигенные племена. Здесь работают только пришлые кули-малаяли с западного побережья Индии и ламбани — индийские цыгане, удивительно напоминающие своих западных собратьев. Женщины-ламбани отличаются от коренного населения Индии более светлым цветом лица и живописным одеянием. Они носят не сари, а широкие юбки, облегающие жакеты из двух половинок, стянутых на спине тесемками, и шали, покрывающие голову и плечи. Дополняют убранство большие костяные браслеты, ожерелья, кольца в носу, в ушах, на ногах и на руках.

Мужчины-ламбани темнее женщин и, как