Унаги с маком или Змее-Week - Иван Быков

Змейка Зоенька, теперь уже не младшая, а просто кастелянша, увидев Нестора, засмущалась, немного побледнела и даже забыла поздороваться. Молча протянула традиционный зеленый халат.

Нестор стоял, вовсе не стесняясь собственной наготы, и не торопился в раздевалку.

— Это был не сон? — скорее утвердил, чем спросил.

Зоенька повела плечиками и чуть не заплакала.

— Они поручили, — всхлипнула она. — Сказали, что престижно. Что никто из змеек… Я не должна была. Просто провести. Но я не смогла! — Зоенька была в отчаянье.

— Что это было? — настаивал Нестор.

Из этих бессвязных объяснений он мало что понял. Но теперь был уверен: это был не сон… или не просто сон. Зоенька была с ним там, рядом с Белым Ясенем, где бы этот Ясень не рос.

— Кир все тебе расскажет. — Зоенька, наконец, успокоилась: поняла, что Нестор не сердится, и улыбнулась.

— Выходит, ты мне жизнь спасла. — Нестор протянул руку, девушка вложила в нее свою ладонь.

— Еле дотащила. Хотя ты не умер бы, конечно. — Потом лукаво подмигнула:

— Зайдешь? Пока голый?

— А не засекут?

— Нет, не засекут, — рассмеялась Зоенька. — А если даже? В Раджасе за такие вещи не наказывают. Начальница смены может разве что присоединиться. Но мы ей не разрешим. — И Зоенька, откинув на стойке панельку входа, утащила Нестора за руку в складское помещение.

— А на Третьем дне Нагам положено выбирать персональный эскорт, — мечтательно пропела кастелянша, толкая Нестора на тюк с халатами. — Ты уж не забудь свою спасительницу…

Это была первая приятная неожиданность. Вторая ждала Нестора спустя минут двадцать в целлофановом пакете с униформой. Он разорвал тонкую пленку прямо у стойки — чего уж тут стесняться? — и не удержал выпавший пояс халата. Пояс лежал на полу. Пояс был зеленым, как обычно, но при этом обладал дополнительным синим отливом.

— Это не мой, — Нестор попытался вернуть пояс кастелянше.

— Да твой же! — Зоенька уверенно отказалась принимать возврат.

— Он сине-зеленый.

— Турмалиновый, — исправила Зоенька. — Это пояс Нага Второго дна. Твой пояс. Ты же видел себя у Белого Ясеня? Вот тебе и пояс под цвет чешуи.

— Но когда? — спросил Нестор скорее сам себя, чем свою подругу.

И тут все понял. Он вспомнил, как Семен в шутку спрашивал Кира: «Ты уже напоил его?». Нестор думал, что речь идет об обычном алкоголе. Скорее всего, так оно и было, если Семен — обычный врач-венеролог. А если все же Дракон? Тогда речь шла об амрите. Этот напиток разные народы в разные времена называли по-разному: амброзия, яутли, сома, сикера, хаома. Его взбивали из молока коровы Земун, козы Седунь или пахтали из пены Мирового океана. Но суть оставалась неизменной — это был напиток бессмертных богов. Таким его знали во Взвеси.

В Раджасе амрита носила исключительно технический характер: употреблялась в качестве инициирующего средства при первом перевоплощении и в дальнейшем — для перехода Нага с одного дна на другое. Именно амрита была тем «фирменным питием», которое предложил Нестору Наставник на пятничном корпоративе. И вот теперь Нестор — Наг Второго дна. Что уже само по себе достаточно неожиданно, если учесть, что многие Наги за все время пребывания во Взвеси так и не покидают дна Первого. Пора обстоятельно расспросить Кира о том, что происходит и какова его, Нестора, во всем этом роль.

Нестор быстро набросил халат и решительно подпоясался новым турмалиновым поясом. Постояли несколько минут, глядя друг на друга. Помолчали. Нестор собирался с мыслями, а Зоенька просто счастливо улыбалась.

Цвет пояса отражает цвет кожи-чешуи Нага. Кожа Нага выражает сущностное содержание самого Нага. Каждый новый оттенок — новое свойство этой самой сущности, а значит, и новая способность.

Первая способность, которую обретает только что инициированный Наг, — это способность к перевоплощению. Осознав собственную двойственную природу, Наг-неофит тщательно, кропотливо начинает овладевать техникой перехода из одной ипостаси в другую. Один глоток амриты (Нестор вспомнил странный вкус коньяку «для храбрости» из фляги Наставника в тот день, когда случилась «игра в прятки») срывает барьеры традиционной логики. Именно эти шоры рационализма не позволяют всерьез допустить саму возможность перевоплощения.

Кроме того, Первое дно открывает для Нага дорогу в Центральное управление Раджаса. Вот здесь начинаются те материи, о свойствах и состоянии которых Нестор (и Наг, и человек) знал крайне мало. Да и то — знания эти были, скорее, игрой воображения, пытавшегося заполнить лакуны между крохами случайно обретенной информации.

Вот что знал Нестор об этом месте, если эту данность (чтойность и ктойность, как говорил Кир), отстраненную от любого времени и любого пространства, можно было назвать «местом».

Раджас — один из трех миров Трилоки. Его обитатели — активное, энергичное начало всей триады. Не только Наги. Есть и другие существа, о которых Нестор практически ничего не знал и которых абсолютно никогда не видел.

Получалось, что в определенный момент жизни некоторые люди начинали ощущать собственную «инаковость». Современные западные психологи и социологи называют этих людей otherkin — азеркины. В большинстве случаев такие «сбои» в осознании «самости» — всего лишь реакция возмущенной психики современного человека на неимоверно жесткий противоестественный прессинг со стороны агрессивной социальной среды. Даже пинты амриты никоим образом не поспособствуют перевоплощению азеркина в случаях ложной «инаковости».

Но бывают и счастливые исключения. Их разыскивают, за ними наблюдают (поскольку велика вероятность ошибки), с ними входят в контакт. Если сомнений в том, что данный человек — неофит Раджаса, больше нет, то кто-нибудь из операторов «работает совестью» в сновидениях, внедряет в сознание будущего Нага отправные базовые позиции так, чтобы инициация не травмировала ни психику, ни тело.

В этот период к работе подключают Наставника, который беседами, намеками, а в решающий день — глотком амриты помогает подопечному отпустить на волю подавляемую до этого момента природу. И Раджас обретает нового Нага.

А новый Наг обретает не только некие неординарные способности — он обретает новую жизнь, поскольку все события, явления, акциденции окружающей взвеси начинает видеть не столько глазами, сколько «душой». И это непревзойденное по важности искусство: видеть саму суть вещи, минуя слова, символы и наведенные образы, — превращает Нага в настоящего волшебника. При этом в реальной жизни Наг всегда остается обычным человеком — с простыми радостями, с обычными способностями. Перевоплощение, обретение нового мира не дает Нагу-неофиту никаких преференций в мире старом.

Миры Трилоки тесно переплетены друг с другом — они пересекаются, сливаются, растворяются один в другом, а другой — в третьем. Нет четких граней, нет закономерностей, нет общей логики. Миры противоречат друг другу и при этом друг без друга не возможны. «Саттва — думает и порождает силой одного лишь замысла; Раджас — осуществляет задуманное, воплощает, творит; Тамас — хранит ценное и разрушает бесполезное», — так говорил Нестору Кир. Или: «Саттва — свет, Раджас — огонь, Тамас — тьма». Или: «Саттва — слово, Раджас — дело, Тамас — тишина и бездействие». Были и другие сравнения, но все они так или иначе сводились к тому, что все сущее замысливается и зарождается в свете чистого интеллекта в мире Саттва, осуществляется и реализуется в деятельностном огне мира Раджас, а потом становится частью великой истории, отправляясь в темный мир Тамас, где остается на вечное хранение или безвозвратно уничтожается.