Высматривая путь. Том II - Борчанинов

Мэйв фыркнула, демонстративно отвернулась, но все же громко изрекла:

— Ess’tuath esse! [Да будет так!]

А когда дверь громыхнула, закрывшись, девушка и вовсе вздрогнула, а взглядом быстро отыскала одиноко горящий огонек свечи, что коптила воздух уже достаточно давно, судя по ее оплавленным краям. Она сделала глубокий вдох и постаралась сосредоточиться на дрожащем, как и она сама, огне. Нужно ведь просто успокоиться и ждать ведьмака.

— Ну что же, breoga, — раздался за спиной тихий вкрадчивый голос. — Если не хочешь сдохнуть, не попадайся мне на глаза ближайшие несколько часов. Aevedann? [Поняла?]

Дера молча кивнула, совершенно не понимая, что такое «бреога», или как-то так, и что значит это страшное «аэведан» или «эвэдан». Она даже не до конца разобрала, как оно звучит, но решила на всякий случай спрятаться в темном углу и не издавать даже звука. Потопталась на месте, уселась прямо на землю и, обхватив руками колени, уперлась лбом в сложенные руки. Просто тихо сидеть и ждать — ничего более.

Комментарий к Часть 12. Ничего не бойся, Вreoga

Бечено

Часть 13. Гроностай

Эскель вышел в самую чащу леса. Вокруг стояла полутень, а упорные солнечные лучи прозрачными полотнами пронизывали пространство и тянулись к земле. Пахло древесной смолой, землей и темнотой. Ведьмак осмотрелся по сторонам и не сразу заметил стоящую у ствола высокую фигуру эльфа. В таком свете она казалась ему совсем неживой и даже эфемерной. Но, тем не менее, он небрежно провел рукой по волосам и двинулся вперед.

— Как удивительно, vatt’ghern [ведьмак], — начал тот. — Я совершенно не слышал твоих шагов, хоть и был уверен, что ты идешь следом.

— Чудно̀, что тебя это удивляет, — усмехнулся ведьмак и подошел ближе.

Эльф окинул его нечитаемым взглядом, немного задержался на синеватом шраме, что пересекал правую часть лица и, опираясь плечом о ствол, скрестил на груди руки взглянув прямо перед собой.

— Люблю это место. Спокойно тут, — продолжил он.

Эскель оглядел округу и сложил руки на манер эльфа. С тем, что пейзаж перед глазами был и впрямь достаточно живописный, пусть и мрачноватый — он поспорить не мог. Над головой заливисто щебетали гаички, а где-то вдалеке ухала неясыть. И в целом он даже мог бы насладиться местными красотами, если бы не тревога за Деру, что находилась в убежище загадочной эльфской старухи.

— Ты хотел поговорить о работе, — напомнил ведьмак.

Вокруг было настолько тихо, что даже собственный голос звучал как-то неестественно и инородно.

— Хотел, — спокойно ответил эльф. — Но прежде, давай хоть представимся друг другу. Меня зовут Гроностай. Я — командир отряда скоя’таэлей, — и, с завидной невозмутимостью, протянул свою широкую ладонь.

— Эскель. Ведьмак, — он и сам не понял почему, но рукопожатие вышло до ужаса крепкое. Тихий смешок эльфа не заставил себя ждать.

— Не старайся ты так, vatt’ghern. Здесь никому и ничего не нужно доказывать.

— Все эльфы так любят ходить вокруг да около?

— Считай это нашей особенностью.

— Не шибко приятная особенность, — хмыкнул Эскель. — Так что с работой?

Вместо того, чтобы заговорить, Гроностай внезапно захрипел и принялся торопливо закрывать руками рот. Кашель рвался наружу, но он, отчего-то, усердно пытался его сдержать. Ведьмак внимательно осмотрел содрогающегося скоя’таэльского командира, и задумчиво потер пальцами шрам. Эльф заклекотал и оперишь рукой в ствол несколько раз громко сплюнул в траву. Затем утер тыльной стороной ладони губы, сделал глубокий, насколько позволяли легкие, вдох и взглянул на ведьмака.

— Хворь? — как бы между прочим поинтересовался тот.

— Уже три года. Медленно добивает меня. Подумать только, пережил столько сражений и Вторую Северную, не дал себя сбросить в Ущелье Гидры, и тут на тебе — чахотка.

— Три года? — присвистнул Эскель. — Эльфы и впрямь весьма живучи. Обычно чахотка убивает гораздо быстрее.

— Весьма, — усмехнулся Гроностай. — К тому же, Мэйв заставляет меня принимать некоторые снадобья, но поверь, иллюзий насчет своего чудесного исцеления я не строю.

— Все мы рано или поздно умрем.

— Главное — это успеть завершить все свои дела, — эльф хрипло вздохнул и приложил ладонь к груди, стараясь восстановить дыхание.

Ведьмак с некоей обреченностью вздохнул, покачав головой. Эльфы всегда казались ему слишком «необычными». Если вообще их можно таковыми назвать. Молоды внешне, но стары внутри. Подумать только, ведь это настоящий дар и, в тоже время, такое совершенное проклятие. Интересно, на каком году жизни им все опостылевает? Сотом? Двухсотом? И этот командир отряда, по всей видимости, не был исключением. Сколько лет он уже прожил? Сколько всего повидали его глаза и сколько познала душа? Так сразу и не представить. Нет, он не питал к ушастым нелюдям особой любви и нескончаемого уважения к их мудрости, тоже. Просто эта особенность их существования всегда казалась ему примечательной. Даже теперь, глядя на измученного болезнью остроухого, он искренне поражался тому, как тот сумел не растерять своей красоты и специфического очарования. Да, хваленное эльфское очарование казалось ему специфическим и в некотором роде неестественным, как у искусно сделанной куклы с прилавка. Однако, даже болезненная бледность кожи была этому подлецу неимоверно к лицу.

— Когда-то, — начал издалека эльф, вырывая ведьмака из раздумий. — Я был тем еще идеалистом. Верил в свободу для своего народа, хотел добыть ее любой ценой и готов был идти на любые жертвы. Только мне пришлось вовремя опомниться. Вытащить себя, так сказать, из этого пагубного омута, что опьянял мой разум. Я не горжусь всеми теми зверствами, что совершил сам во имя благой цели, и что совершали воины под моим командованием. Но и не стараюсь откреститься от них. Да, я стар и, увы, не так мудр, как мне бы хотелось, но даже такому, как я пришлось понять и принять то, что все эти навязанные «идеалы» слишком недостижимы для нас. Свое я уже отвоевал, теперь лишь хочу покоя и безопасности как для себя, так и для тех, за кого в ответе.

Ведьмак тихо вздохнул и понимающе кивнул, а Гроностай тем временем продолжил.

— Я хотел бы, чтобы ты помог мне в одном важном деле, прежде чем мы покинем пределы фактории и двинемся в сторону гор, — он снова сипло схватил ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег, и опираясь рукой о широкий ствол, осторожно присел на изогнутый корень, что выглядывал из-под земли. А как отдышался, то тихо продолжил. — Больше в этих лесах не осталось настоящих скоя’таэлей. Со всеми этими идеалами, громкими лозунгами, хваленной бескомпромиссностью. Йорвет подался куда-то на Запад, а остатки его отряда, что по каким-то причинам не смогли