Хроника гениального сыщика - Артур Кангин

Сел под английский дубок с русскими яблочками.

— Клара, тряси! — приказал сурово.

И могучая мэм стала трясти.

Однако яблоки крепко привязаны на ветках. Ни одного падения…

— Шибче! — взревел Исаак.

Мэм чуть не вывернула дубок с корнем.

Огромное яблоко шарахнуло Исаака по лбу.

— Эврика! — заорал Исаак, кинулся в родные пенаты.

Клара неспешно принялась собирать палые яблоки. Она протирала их клетчатым подолом, складывала обратно в корзину.

Согнувшись под тяжестью даров природы, удалилась в дом.

— Вы что-нибудь поняли? — спросил Рябов.

— Масонский заговор?!

— Какая скудность воображения…

3.

— Сигару? Шотландский плед? — спросил нас Исаак ласково.

— Мне бы шотландского виски, — попросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Исаак сам налил мне бодрящий напиток.

— Господин Ньютон, — сощурился я, — зачем вы воруете наливные русские яблочки?!

— Вы были в доме Эйнштейна? — вкрадчиво вопросил Исаак.

— Нет…

— Эдисона?

— Увы…

— Фарадея?

— Да, с какой стати?!

— Вы бы и там увидели дюжих мэм, с русскими наливными яблочками.

Исаак наклонил седую голову. Она у него оказалась вся в шишках.

— Извольте повторить фамилии тех господ! — уточнил я.

— Эйнштейн, Эдисон, Фарадей…

— Ваша фамилия? — скрипнул я зубами.

— Его фамилия — Ньютон, — усмехнулся сыщик.

4.

Мы шли с Рябовым вдоль замусоренной Темзы. Я глянул на свои наручные часы фирмы «Заря». Часы Биг Бена отставали на целых два часа.

Все раздражало меня в этом туманном Альбионе.

Я харкнул в реку.

Сыщик остановился, ястребиными взором пронзил меня.

— Не плюйте в Темзу!

— Волнуетесь за экологию?

— Петя, яблок в России до черта, а вот с открытиями просто беда…

— Вы о чем?

— Закон всемирного тяготения. Из школьной программы. Помните?

Я внутренне ахнул. Легендарные яблоки Ньютона!

— Но почему именно русские яблоки? — заиграл я желваками.

— Они почти в два раза тяжелей английских. А уж с французскими их лучше и не сравнивать. Наша рязанская дичка гораздо крупнее.

— Знаете, Рябов, а не податься и мне в креативщики?

— У вас есть задатки? — обалдел детектив.

— Великих открытий, может, и не сделаю… Так хоть наливных яблок отъемся.

1.

Все мировые ТВ-каналы транслировали дымы пожарищ на Бородино. Крупным планом — одноглазый Кутузов на одноглазой кобыле и пророчески подрагивающая ляжка Наполеона.

А вот свежее сообщение CNN: Бонапарт на острове Эльба готовится к Ватерлоо. Вместе с закаленными в боях гвардейцами.

— Петя, — гортанно произнес сыщик Рябов, — этого мы не должны допустить.

— Чего? — испуганно поправил я зиппер на походных брюках.

— Я Бонапарту страшно симпатизирую.

2.

В покои Бонапарта на острове Эльба свободно могла входить лишь его сексапильная любовница, Жозефина. И это понятно! Когда мы с сыщиком увидели черные кристаллики зрачков Наполеона, то содрогнулись.

Первым взял себя в руки Рябов.

— Кхе-кхе, — заиграв желваками, откашлялся он.

Моя голова, то есть, голова акушера второго разряда, Петра Кускова, просто тряслась, как у ветхого старца.

Я тоже взял себя в руки, увы, голова затряслась еще шибче.

— Что господам угодно? — спросил Бонапарт и, глядя на мой дрожащий кумпол, пророчески затрепетал левой ляжкой, крепко обтянутой белой лосиной.

— Надеюсь, вы читали центурии Нострадамуса? — в лоб спросил отставного венценосца Рябов.

— Ну?..

— Помните, что говорится о Ватерлоо? Не суйтесь туда. Вас сотрут в порошок.

Наполеон повернулся ко мне:

— Да перестаньте трястись. Я не кусаюсь.

Голова моя пару раз дернулась и стопорнулась.

3.

Миротворческие войска во Франции наслаждались победой.

Разграбленный склад шампанского «Мадам Клико» дал обильную жатву. Вдребезги хмельные солдаты шатались по Лувру, отпуская сальные шуточки о голых мамзелях на холстах, вдосталь плевали и даже мочились с Эйфелевой башни.

Словом, вели себя как истинные триумфаторы.

Одноглазый Кутузов мрачнел с каждым днем.

— Навязали мне, черти, освобождение Европы, — интимно говорил он своей одноглазой лошади. — Теперь на Ватерлоо науськивают. А мне Бонапартишку жалко. Мелкий человек! Килограмм шестьдесят… Не больше. Хотя и с брюшком…

Кобылка слушала своего хозяина, держала на крупе его центнер с гаком, хранила гробовое молчание, лишь иногда поощрительно всхрапывая.

4.

— Друзья, — искренне обратился к нам с Рябовым Наполеон, — я сам напуган. Мне приснилось, как русский медведь разорвал мне грудь и жрет мое сердце.

— Одноглазый медведь? — уточнил я, акушер Кусков.

— Как вы догадались?

Рябов внезапно впал в транс и запел десятую центурию пророка:

«Голова с короткими волосами

захватит власть сатрапа.

Четырнадцать лет

будет властвовать.

Затем — погибнет».

— Нострадамус? — взбешенно воскликнул Наполеон. — Мы поймали этого паникера в Марселе. Допросили с пристрастием.

— И? — сощурился Рябов.

— Юродивый! Как ваш Васька Блаженный, — Бонапарт устало потер высокое чело.

Под балконом заскандировали:

— На-по-ле-он! На-по-ле-он!!!

Командарм вышел на воздух:

— Гвардейцы! Казна пуста… Ватерлоо еще не надумал. Расходитесь.

Седоусые гвардейцы, ощупывая пустые, пропахшие махоркой карманы, стали кто куда разбредаться.

5.

Кутузову докладывали о подготовке к сокрушительному Ватерлоо.

— Сегодня над островом Эльба, — сказал Михаилу Илларионовичу придворный астролог Иван Брынза, — я наблюдал кровавую комету. Бонапарт обречен!