Музыкальная шкатулка Анны Монс - Екатерина Лесина

И тогда зачем же этот неизвестный рисковал?

Ведь идиотский же план! Квартиры пустой наверху могло не быть. Или могла быть, но — с жильцами. Что тогда? Даже сейчас Игнат, почти перевесившись через перила, до Ксюшиного балкона не дотягивался. И, следовательно… следовательно, ему пришлось бы хитро извернуться, чтобы забросить бутылку с горючей смесью на Ксюшин балкон.

Ненадежно.

Легко промахнуться. А если он и попадет, не факт, что пожар сразу начнется… а может, и не на пожар был расчет? Ему надо было, чтобы Ксюша подумала о пожаре.

Выскочила бы из квартиры… Огонь — это паника. А в панике люди теряют способность мыслить здраво. И Ксюша, останься она дома, проснулась бы от запаха дыма… а если нет, то собака точно подняла бы ее с постели. Итак, этот вариант кажется куда более здравым.

Не убить, но напугать.

Заставить выйти из убежища…

…и вынести наиболее ценные вещи.

Шкатулку?

— В общем, так, — Игнат помял вновь пальцами переносицу, пытаясь избавиться от подступавшей все ближе мигрени. — Ты теперь за мной следуешь неотлучно. Ясно?

Ксюша мотнула головой.

— Куда я, туда и ты, — повторил Игнат.

— Почему?

— По кочану!

Ну как ей объяснить, что ему совершенно не улыбается устраивать еще одни похороны, которые всенепременно состоятся, если это рыжее недоразумение скроется с его глаз? Найти ее несложно… вообще, странно, что тот, кто затеял эту игру, не удосужился проверить, дома ли рыжая.

Из-за Ленки?

Суматоха. Толпа и… опасность быть узнанным? Или уверенность, что деваться Ксюхе некуда?

Все равно, глупо как-то. По-любительски.

— И куда мы едем? — Ксюша пристегнула ремень безопасности и ладошки на коленки возложила. Вид — самый серьезный, только вот кучеряшки рыжие из образа выбиваются.

— На встречу.

Виолетта, сестра Светланы и дочь Оленьки, обитала в собственной пятикомнатной квартире, расположенной в самом центре города. В сей ранний час Виолетта спала, и, с точки зрения Игната, время для визита было самым подходящим. Полусонный человек плохо ориентируется в пространстве, да и за речью следит хуже. Того, что девица может отказаться разговаривать, Игнат не боялся: за спиной его была поддержка бабки, от которой всецело зависело Виолеттино финансовое благополучие.

— Чего надо? — Дверь открыла девушка в простом ситцевом платье, и цветом, и фасоном напоминавшем школьную форму.

— Виолетту.

— Спит она.

— Разбуди, — Игнат выставил руку, не позволяя ей закрыть дверь. За его спиной что-то невнятно пробормотала Ксюша, наверное, пыталась шефа образумить. — Скажи, что я от Луизы Арнольдовны.

Имя произвело впечатление, кажется, девица точно знала, кто такая Луиза Арнольдовна и какой властью она обладает.

— Проходите. Ноги вытирайте. Я полы помыла. И переобуйтеся.

Она достала махровые тапочки сорок пятого размера, но почему-то розовые. Позлить гостей хотела? Или она всегда такая, недовольная жизнью? Игнат присмотрелся: некрасива, причем не от природы, скорее уж от неумения подобрать то, что пошло бы именно ей. Невысокая, хрупкая в кости, она сутулилась, отчего покатые плечи выпирали, а шея делалась короче. Длинная челка, едва ли до самых бровей, прятала лоб, отчего нос девицы казался слишком уж крупным, глаза — маленькими, а подбородок — тяжелым.

Она не пользовалась косметикой. И пахло от нее не духами, но чистящим средством.

Впрочем, могло статься, что все эти ухищрения — не более чем маскарад, призванный успокоить юную хозяйку. Редко кому нравятся привлекательные горничные.

Ксюша топталась у двери. Ей было явно неудобно в чужом доме, куда Игнат ввалился так бесцеремонно. И девица со вздохом — как же ее достали неурочные гости! — подала ей тапки. На сей раз — ядовито-голубые и со стразами.

— Идемте, — буркнула она.

Ее походка окончательно убедила Игната, что горничная играет, — слишком уж старческая, шаркающая.

А квартира Ленке бы понравилась. Она уже который месяц зудела, уговаривая Игната затеять ремонт, ну а лучше и вовсе сменить квартиру на дом. У всех приличных людей дом имеется, а он, как бедный, в квартире живет! И ладно бы в приличной, вроде той, что у его отца… или нынешней. Студия вроде, так это называется, когда все без дверей и из каждой комнаты другая просматривается. Ванна — и та на виду, огорожена китайской ширмой.

Диван стоял напротив ванны, а с другой стороны — десяток разномастных пуфов, словно стадо овец, пасущееся на зеленом коврике. И тут же — белый рояль, за которым поднималась стальная труба, чье назначение осталось для Игната загадкой.

— Зачем мы здесь? — шепотом поинтересовалась Ксюша. Вот уж кто чувствовал себя еще менее уверенно, нежели Игнат.

— Садись, — он сел сам, и белоснежный диван опасно прогнулся под ним. — Сейчас разговаривать будем.

Разбудить Виолетту горничной удалось не сразу.

Она появилась, отчаянно зевая, потряхивая головой, и ее спутанные белые волосы рассыпались по плечикам. Нимфа похмельная! А в том, что вечер накануне удался, сомнений не оставалось. Виолетта умылась и зубы почистила, избавляясь от запаха перегара, но покрасневшие глаза, припухлость век и само выражение лица — обреченное, раздраженное — не оставляли сомнений: накануне нимфа пила.

— Чего надо? — спросила она, плюхаясь в кресло.

На нимфе был шелковый халатик, державшийся на двух пуговках и пояске, и кружевное белье, которое она не давала себе труда скрывать.

Хороша.

Молода. Красива. Состоятельна. И прекрасно знает о своих достоинствах, полагая, что больше от нее в этой жизни ничего не требуется. А на сестрицу похожа разве что отдаленно, словно та — дурная копия самой Виолетты.

— Побеседовать, — Игнат заставил себя не пялиться на круглые коленки. Впрочем, выбор-то не велик — халатика явно не хватало, чтобы скрыть все детали идеального тела Виолетты.

— Ну?

Горничная вкатила столик, на котором возвышался хромированный кофейник и три чашки.

— Будешь? — все еще недружелюбно осведомилась Виолетта, отбрасывая волосы за спину. — Кофе отпадный. Мне с Индии везут.

— Буду.

Кофе был неплох, но начала Виолетта с минералки. Пила из горлышка, а между глотками прикладывала холодную бутылку к вискам.

— Посидели вчера, — призналась она. — У Ляльки днюха была…

Игнат кивнул, давая ей понять, что всецело оценил серьезность повода.

— Чего старухе опять надо? Скажи ей, что она меня задолбала уже!

— Совсем?

— Ага, — Виолетта вытянула длинные загорелые ноги. — Ноет и ноет… учись, учись… а на кой оно мне надо? Сначала учись, потом — работай… бред!