Чудесные куклы барышни-попаданки. Книга 2 - Василиса Мельницкая

не узнает! Влад мог бы… сердцем. А его матушка, возможно, поверила бы рассказу. Но не прислуга, что осталась в доме.

А еще дом под охраной. Проникнуть туда незаметно не удастся. Меня поймают раньше, чем я разобью окно.

И как же забрать Василису?!

Глава 38

в которой Владислав сидит в темнице

Влад 

Злость кипела, бурлила и пенилась. Злость поднимала силу, звала ее выплеснуться наружу, разнести каменные стены, добраться до той, кто виновен в случившемся – и уничтожить.

Силу сдерживали тяжелые браслеты с вязью рун. Блокировали. Из ведуна Влад превратился в беспомощного ребенка, запертого в чулане за шалости. Именно так он себя и ощущал, хотя, согласно фактам, был задержан до выяснения обстоятельств и помещен в темницу. Кажется, в ту, что находилась на территории княжеских палат, в небольшом неприметном здании, под которым располагались укрепленные подземные этажи с камерами для преступников.

Батюшка показывал темницу Владу лично, в ознакомительных целях. Тогда и сказал, что здесь держат тех, кто попался на преступлении на территории палат. Недолго. После отправляют в Бутырки, тюремный замок с четырьмя башнями. Там Влад тоже бывал, но уже не с батюшкой, а с группой студиозов, на практическом занятии по применению ведовства в дознании.

Влад предполагал, а не знал наверняка, потому что очнулся уже тут, с браслетами за запястьях. В каменном мешке с деревяной лавкой у ледяной влажной стены, отхожим ведром и узким окном над дверью, забранным решеткой. Через окно проникал неяркий свет. Его хватало, чтобы рассмотреть очертания лавки и ведра, не более.

Одолень-трава, сон-трава и жар-цвет. Влад, как ни силился, не мог вспомнить, что дает это сочетание. Скорее всего, он никогда этого и не знал. Запрещенному ведовству студентов не обучали. Как же глупо! Он даже не смог узнать… не смог понять, что опасность исходит от него.

И что с Марьяной? Она жива? Она жива. Богиня не допустит ее смерти. И Влад молился – всем богам, о Марьяне и дочери. А что еще ему оставалось делать?

Время текло медленно. Или нет? Влад не ощущал. И когда услышал лязг дверного засова, подумал, что прошла вечность. А оказалось, всего пара часов.

Батюшка вошел в камеру со светильником, поставил его на пол. Дверь за ним захлопнулась, и вновь лязгнул засов. Влад молчал. Батюшка тоже.

- Как она? – наконец не выдержал Влад. – Марьяна? Она…

- Жива, - ответил батюшка. – Скорее, жива, чем мертва. Но в себя не приходила.

- Как?! – Влад чуть не задохнулся от волнения. – Но что с ней?

- Будто спит, но разбудить не удается. Мертвый поцелуй. Травы, промытые мертвой водой, высушенные под мертвым солнцем. Те, что ты в книге нашел.

- Ты знаешь? – вскинулся Влад. – Знал?!

Ничего, если есть мертвый поцелуй, должен быть и другой, пробуждающий. Главное, Марьяна жива. Ее обязательно разбудят. И теперь главным стало иное.

- Порол я тебя мало, - внезапно посетовал батюшка и сел на лавку. – Слушал бы отца, не занимался б самодеятельностью, и не попался бы. Ты ведьме на один зубок, Владушка. Молод еще, неопытен. Неужели не понимал?

Влад обозлился. Вот потому и ощущение такое, что заперли в чулане. Потому что опять с ним, как с малым дитём!

- Я и с сединой для тебя дурачком малолетним буду, - огрызнулся он. – Это ты не понимал, что я хочу защитить жену и дочь.

- И… дочь? – уточнил батюшка. – Ты все же уверен?

- Если доказательства нужны, печать сними. А я знаю точно, да.

- Что ж… - Он вздохнул. – Это кое-что объясняет. И ты прав, пожалуй. Сколько бы годков тебе не минуло, ты навсегда мой младшенький. Но не дурачок, отнюдь. И не годы делают нас мудрее, а опыт. И вообще…

Он замолчал, уставившись в пол. И плечи сгорбил. Влад и не помнил, когда видел отца таким… уставшим?

- Ты вот о жене спросил, а о брате – нет, - продолжил батюшка каким-то глухим, севшим голосом.

- О каком из…

Влад осекся. Вспомнил, что беда случилась с Яром. Вот же… бестолочь! Он, не брат. Мог бы, и правда… А ведь забыл.

- Что… с ним?

Отчего-то слова давались с трудом. Как-то представилось, что Яр…

- Жить будет. – Батюшка вновь вздохнул. – Калекой.

Калекой?! Но… главное, что жив.

- Это тоже… она? – спросил Влад, не желая называть княгиню ни по имени, ни по титулу.

- Глупость это людская. Но проверят. Обязательно проверят.

- Не повезло тебе с детьми. – Влад криво усмехнулся. – Один проклят, другой покалечен, третий – преступник. Кого теперь престолонаследником назначишь? Алексея или Владимира?

Вот это его вообще не волновало. Ни капли. Просто… А о чем еще говорить? Если б батюшка пришел его освободить, так они не тут беседовали бы, а где-нибудь в палатах. Значит, преступником Влад и останется, как пожелала его жена. И хоть головой о стены бейся, к Марьяне его не пустят.

- Ты не дерзи, Владушка. Не дерзи.

Он удивился. В любое другое время за произнесенные слова можно было и подзатыльник получить. Выговор. Наказание. Влад, по сути, того и добивался. Уж больно тошно на душе от собственной глупости. Так тошно, что хоть в петлю лезь. А батюшка… даже не вспылил.

- Я всегда только Лидушку любил. Люблю. И любить буду до самой смерти. И после – тоже. Хочешь упрекнуть, отчего ж не женился на любимой? Погоди, Владушка. Послушай. Не думал я, что сыну об том жалиться стану. Моя вина, моя ошибка. И бремя нести тоже мне. Но… вас оно все же коснулось. Тебя. Твоей любимой. Твоего ребенка. Ты имеешь право знать. Аль не хочешь? Если не хочешь…

- Хочу, - буркнул Влад, опускаясь на земляной пол. – Прости. За грубость.

У отцовских ног сел, плечом его ноги касаясь. И ощутил, как на голову легла отцовская ладонь.

- Мой отец, твой дед, считал меня чем-то вроде своей собственности. И невесту выбрал по своему разумению. О Лидушке и слышать не желал. Мы вместе жить стали по общему решению. Я, дурак молодой, думал, что близость позволит жениться без отцовского позволения, а она… она, пожалуй, уже тогда понимала, что ничего у нас не получится. Просто любила. Хотела быть со мной… хоть так. И ребенка хотела. Твоя мама, Владушка, очень сильная…

- Знаю, - прошептал Влад.

Его погладили