Полёт попугайчика - Евгения Мелемина

Томми молча отбивался. Если его и тошнило, то только из-за того, что мать пихала его лицом туда, где по утрам имела привычку нежить свою задницу в компании очистительных таблеток для похудения.

Хватаясь руками за края ванны, скользя на кафельном полу, зажатый в угол, Томми мало воспринимал действительность. Миссис Митфорд ушла на третий, десятый план, оставшись двухмерной картинкой, иллюстрацией в книге.

Иногда Томми даже удивлялся: что происходит? Почему он ерзает по полу возле унитаза? Почему не встанет и не уйдет? И только иногда крики матери пробивались через плотную пелену и обретали хоть какой-то смысл.

Печень его совершенно не волновала.

Поразительная материнская слепота, подумал он. Ему понравились эти слова — поразительная слепота! Такое актуальное, серьезное обвинение, прямо как из журнала о семье и родительской заботе. Журнала, где на первой странице — счастливое семейство, а на пятой — рецепт полезного и вкусного салата с заправкой из оливкового масла холодного отжима.

Потом его оставили в покое. Бросили в ванной с выключенным светом, как нагадившего по углам кота.

— Тебе меня совсем не жалко? — тихим дрожащим голосом спросила миссис Митфорд перед тем, как закрыть дверь.

Томми сгреб с края ванной мочалку-бабочку и метнул ей вслед. Мочалка приземлилась в паре шагов от Томми, и он снова ее взял, распрямил и прополоскал под краном. Все — на ощупь, в полной темноте.

Спать он лег одетым. Раздеваться было так же мерзко, как если бы он собрался ночевать в завшивевшем притоне. Простыни и одеяла воняли чумой, их Томми сбросил на пол.

Отделившись таким образом от родного дома, он и мыслить стал спокойнее, яснее. Вместо Томми-маленького-запуганного-Томми пришел рассудительный и едкий Томас.

Эта херня может сделать из тебя импотента, чувак. Ни одной сучке никогда больше не позволяй хватать тебя за яйца и рассуждать, «готов» ты или нет. А шизанутую мамочку при каждом удобном случае посылай ко всем чертям. Ты же слышал, как скрипит кровать в родительской спальне? Размеренно и траурно, будто они не трахаются, а качают друг друга на детских качелях и переживают, как бы не упасть и не расшибить лоб.

Это смешно, правда? Миссис Митфорд настолько благопристойна, что не позволяет себе даже мяукнуть от стараний мистера Митфорда. Старая попердывающая грелка.

Ей нет до тебя дела, она бережет свои дряхлые качели.

Вот как все должно происходить, мой мальчик, смотри и учись — медленно, с выключенным светом и закрытыми глазами. Только так, иначе — о боже, у тебя печень вся забита тромбами!

Он лежал и смотрел в потолок. Холодная спокойная уверенность, испытанная в дневном сне, сжимала руки, каменела в солнечном сплетении и висках.

И последней мыслью окончательно уходящего в небытие Томми была мысль о Кевине Кленси, которого он так по-детски и жалко подставил…

Все сходилось в одну точку. Город, десятки лет проживший без сенсаций, тянул за нити, собирая воедино веревочную головоломку. В его головоломке кто-то действовал «до», а кто-то совершает будущее «сейчас», и все они неторопливо составляют канву будущей сенсации. Стежком раньше, стежком позже: настоящее, ведущее вперед.

Джастин и Сара — в скользящем по пустынной трассе бьюике. Сара спит, запрокинув голову, в уголках ее губ слегка влажно. Джастин вслушивается в каждое слово дрянной рок-песенки, несущейся из колонок. Он боится заснуть.

Миссис Митфорд хотела бы заснуть, но не может. От переизбытка адреналина она вертится с боку на бок и придумывает речь, которая должна убедить полицейских в том, что Кевина Кленси нужно посадить на электрический стул.

Миссис Хогарт дома одна. Она включила свет всюду, где только смогла, и бродит по пустым комнатам с разноцветной метелочкой. Ищет пыль и яростно накидывается на нее со своим «оружием» наперевес. Больше она ни на что не способна.

Мистер Хогарт пьет в «Клене». Цедит пиво, вытирает потную лысину платком и пытается завести беседу с мрачным типом в шляпе, лакающим чистый виски. Тип в шляпе молчит и не обращает внимания. У мистера Хогарта внутри болезненная дрожь, но он сыпет шуточками и пытается выглядеть бодрым.

Он пришел сюда затем, чтобы в мужской компании обсудить методы воспитания сыновей. Ему казалось, что будет очень правильным завалиться в бар и выпивать, хлопая по плечу какого-нибудь слушателя, готового понять и оценить старания мистера Хогарта на стезе воспитания подростков.

Слушателя он не нашел. Изредка на него бросал короткий полуслепой взгляд мистер Пибоди, сидящий в углу над стаканом ром-колы. Мистер Пибоди силился понять, какого черта понадобилось в приличном заведении маленькому потному клерку в измятой рубашке.

Кроме него, никому до мистера Хогарта не было дела.

Минди вычеркнула имя Кита Хогарта из списков актеров своей пьески и вписала вместо него имя Макса Айви.

Личные симпатии не имеют никакого значения. Ей нравился Хогарт, но нравился, как достойная оправа ее собственному положению и влиянию. Провальный проигрыш на глазах сотен людей, виной которому — Кит, оправу эту полностью обесценил. Шедевры не заключают в дешевые деревянные рамы, а Минди считала себя шедевром.

Ей полагался не просто красивый парень, ей полагался парень, достижения которого оттеняли бы ее собственную значимость.

Кит Хогарт на эту роль больше не годился, и Минди с гордостью за собственную прозорливость отметила, что успела обзавестись обходными путями. Она начала отношения с Китом ради спора Морана и Айви. Никто не обвинит ее в любви к проигравшему квотербеку, узнав о сути спора.

Минди потянулась за мобильником и разбудила звонком некрепко дремлющую Карлу Нобл.

— Извини, что так поздно, дорогая, — сказала она, — но у нас чрезвычайное положение. Ты уже в курсе?

— Да, — сонно и настороженно ответила Карла. — Алекс мне все рассказал… он звонил.

— Правильно, — отозвалась Минди. — Сама понимаешь, после такого провала футбольной команде нужно что-то менять. Имидж, настрой… Я помню, ты просилась в группу поддержки. Я подумала и решила тебя взять. Возможно, ты привнесешь новую волну, вдохновишь… понятно, дорогая?

Карла села на кровати. На ней по-прежнему оставалась надета шелковая туника миссис Нобл, и она нервно поправила тоненькие лямки.

— Серьезно? Это правда, Минди?

— Не можешь поверить, дорогая? Конечно, правда. Кит Хогарт опрокинул нас на исходные позиции, время начинать все сначала. Ты милая девчушка, почему бы и нет?

— Хорошо, — нервно и торопливо сказала Карла. — Когда приступать? Куда мне прийти?

— Для начала — в школу. Поболтаем, посплетничаем… столько свежих слухов, это все обязательно нужно обсудить. Как думаешь, что скажут твои друзья, когда узнают, что ты теперь в группе поддержки?

— Мои друзья?