Больше, чем это - Патрик Несс

Сет оборачивается в поисках камеры, однако вокруг только молочная белизна световых панелей и бесконечные шеренги черных гробов. На экране продолжают тасоваться кадры, среди которых то и дело появляется большая, гаражных размеров, дверь в какой-то дальней стене, и у Сета холодеет на сердце — в нее ведь в любую минуту, в любую секунду может въехать возвращающийся фургон…

И все равно Сет не трогается с места. В одних окнах по краю экрана мелькают всякие показатели — температура там, влажность; в других — время, причем лишь через раз отдаленно похожее на здешнее и тут же сменяющееся каким-то другим, а потом третьим. В остальных — графики и диаграммы, о которых Сет даже думать боится. Что значит «частота модуляции»? А «бета-цикл, сегмент четыре»?

«Управление потоком» вообще может подразумевать что угодно. Потоком чего? И в каком смысле «управление»? Кем управляется?

Нужно бежать. Сирена-то выключилась, но где гарантия, что Водитель не успел получить сигнал?

Однако ноги словно приросли к полу.

Потому что в центре экрана горит вопрос:

«Капсула реактивирована?»

Теперь на весь экран выведена зеленая схема расположения гробов — судя по обозначенной здесь же лестнице, ближайших, из этого зала. Тот, который открывал Сет, выделен стрелкой, а рядом с ней, на врезке, лицо человека, видимо лежащего внутри.

Это снимок анфас, как на водительские права или паспорт. Человек не улыбается, но и несчастным не выглядит. Ему скорее скучно — надоела эта бюрократическая канитель.

Под снимком подписано имя и фамилия.

— Альберт Флинн, — вслух читает Сет.

И еще разные цифры. Что-то похожее на дату рождения, но в непривычном формате, потом, наверное, рост и вес и еще какие-то непонятные мерки. Наткнувшись взглядом на иконку «Особые приметы», Сет жмет туда. Открывается другое окно, которое показывает крупным планом татуировку, вытянувшуюся от плеча до плеча и по тыльной стороне обеих рук.

Сет нажимает на иконку снова, и окно пропадает. Он переводит взгляд туда, где мигало тревожное сообщение. Там по-прежнему светится вопрос: «Капсула реактивирована?»

— Наверное, — кивает Сет и жмет на экран.

Символ и надпись исчезают, врезка с портретом Альберта Флинна стягивается в точку, пропадая среди схематических изображений гробов.

Сет оглядывается в тревоге, понимая, что время-то бежит, но с лестницы пока ничего не слышно. Звук двигателя растворился в далекой дали, еще когда Сет прятался снаружи. Может быть, Водителя занесло в такие районы, из которых в два счета не вернешься?

Он нажимает на один из гробов на схеме. На врезке появляется женское лицо. Старше и улыбчивее, чем Альберт Флинн.

«Эмилия Флоренс Риддербос».

Сет тыкает в соседний гроб. Еще одно лицо, пожилого мужчины.

«Джон Генри Риддербос».

— Муж, — догадывается Сет: Риддербос не самая распространенная фамилия.

Он уже собирается ткнуть в следующий гроб, но останавливается. Ну да, муж. Родственников кладут рядом, это логично. Мужей с женами. Родителей с детьми.

Только Сет почему-то очнулся один и не здесь, а у себя дома.

Зато оба Риддербоса бок о бок, в одном ряду.

— А что тогда с Уэрингами?

Сет шарит взглядом по экрану, выискивая, нет ли где…

Есть. Иконка, обозначенная просто и ясно: «Поиск». Сет жмет на нее. Появляется небольшая экранная клавиатура с привычной компьютерной раскладкой. «Похоже, все-таки не пришельцы». Сет набирает «Уэринг» и, помешкав долю секунды, жмет «Искать».

Схема расположения гробов стремительно прокручивается, словно потолочная камера скользит по всем просторным залам за спиной Сета, а потом, замедлив полет, выхватывает какой-то ряд в дальнем углу, который Сет ни за что не отыскал бы сам.

Сперва на схеме высвечивается один гроб, затем другой, и появляется список фамилий.

«Эдвард Александр Джеймс Уэринг».

«Кэндис Элизабет Уэринг».

Не дожидаясь, когда сформируется весь список, Сет нажимает папину строчку.

Вот и он. Моложе, чем в жизни, волосы подстрижены по-другому, и седины нет. Но взгляд тот самый, слегка заторможенный. Сет тычет пальцем в мамину строку, и ее фотография выскакивает рядом с папиной. Мама тоже помолодела на снимке, но губы, как всегда, решительно сжаты.

Так просто. Нажал на кнопку — и получай.

Смотреть на них неожиданно тяжело. Даже не тяжело, мучительно. У Сета больно сжимается все внутри. Родители, непривычно молодые, но стопроцентно узнаваемые, глядят на него с экрана.

И лежат где-то здесь, в каком-то дальнем зале.

Сет оборачивается. Камера двигалась так быстро, что проследить ее полет было невозможно. Они могут оказаться где угодно, в любом секторе этого бескрайнего комплекса.

Лежат и спят.

То есть не просто спят, а проживают жизнь, которая кажется им абсолютно реальной. Сет снова переводит взгляд на экран. Интересно, что они делают вот сейчас, в данную секунду, у себя дома в Халфмаркете?

«Вы думаете о своем сыне?»

О сыне, который ушел, ничего не объяснив и не попрощавшись.

Они смотрят на него с экрана, и Сет пытается не замечать укора в их глазах.

Нужно бежать. Он слишком задержался. Водитель наверняка уже едет и будет тут в любую секунду.

Бегом, марш!

Но он не в силах оторваться от родительских фотографий.

Наконец, сглотнув, чтобы унять боль в желудке, он легонько щелкает по снимкам, и они сворачиваются, исчезая в недрах схемы. Пора бежать. Давно пора бежать — только сперва глянуть еще один. Сет тянется пальцем к списку имен…

И замирает.

Оуэна там нет.

На весь список всего две строки — Эдвард и Кэндис, его родители.

Сет морщит лоб. Заново вызвав строку поиска, он повторно вбивает свою фамилию. Тот же результат — Эдвард и Кэндис Уэринг. Тогда он открывает поиск в третий раз и печатает полное имя Оуэна.

«Совпадений не найдено», — сообщает экран.

— Что? Да ладно?!

Он пробует снова. И снова.

Но Оуэна нет.

Быть такого не может! Сет набирает собственное имя, но его, конечно, тут тоже нет, потому что он ведь лежал в отдельном гробу, в старом доме, а не здесь. Наверное, места не хватило. Видимо, большинство гробов к моменту их прибытия уже были заняты и пришлось искать другие варианты.

Кто знает? И какая, в самом деле, разница?

Потому что Оуэна здесь нет. Оуэн где-то ТАМ. В этом выжженном пустом мире. В отдельном гробу. Один-одинешенек.

Один, как и Сет.