Право первой ночи - Екатерина Красавина

— Вы хорошо знали круг ее знакомых? — решил продолжить беседу Губарев.

Наталья Родионовна отрицательно покачала головой.

— Нет. В последнее время я о ней почти ничего не знала, — тихо сказала она. — Ничего. Наверное, я была плохой матерью. У хороших матерей — послушные благополучные девочки… Если бы я лучше ее воспитывала, она была бы жива.

— Не казните себя, — сказал майор. — Этим уже никому не поможешь.

— Вы абсолютно правы, — сухо ответила Наталья Родионовна. — Но это чувство вины все равно останется со мной. До конца.

— И еще один вопрос. Он, конечно, неделикатный…

— Задавайте.

— Ваша болезнь…Что послужило ее причиной? Какой-то стресс? Шок?

По лицу Натальи Родионовны пробежала тень.

— Вы знаете, как бывает со здоровьем. Живешь нормально, а потом происходит срыв. Все накапливается постепенно. Я, конечно, переживала из-за Анжелы… Вот организм и отреагировал соответствующим образом.

Губарев встал. За ним поднялся Витька.

— Спасибо за беседу. Если у нас еще возникнут вопросы…

— Можете обратиться ко мне, — закончила за него Наталья Родионовна. — Всего хорошего.

— Да… Такой момент. Нам нужна фотография Анжелы.

— Обратитесь к Марине Семеновне. Она вам даст.

— До свидания, — почти одновременно ответили Витька с Губаревым.

Выйдя на улицу, Губарев огляделся по сторонам и крякнул:

— М-да!

— Вы о чем?

— Такое впечатление, что в липкой грязи вымазался. Ситуация сволочная. Как ни крути. С одной стороны — больная жена, с другой — молодая телка.

— Стандартная.

— Точно, Витька! Ситуация стандартная и банальная. Потому и сволочная.

— А манеры какие! — восхитился Витька. — Как царица разговаривает.

— Наталья Родионовна-то? Да, представляю, какой она была в молодости. Величавой и недоступной. — Губарев посмотрел на Витьку и не удержался, чтобы не пустить шпильку. — Как твоя София.

Витька мгновенно залился краской.

— Давайте без намеков. А то я могу и обидеться. Я же не лезу к вам в душу.

— Да я по-доброму. Ладно, оставим все личное… Резюмируем результаты наших бесед. Две недели назад Анжела приходила к матери просить денег. С ней она общалась редко. В основном посредством телефонных разговоров.

— Ас отцом?

Это мы выясним чуть позже. Пока связи с Викентьевым нет. Мобильник молчит. На работе Вячеслав Алексеевич отсутствует. Как только объявится, мы с ним свяжемся и попросим об аудиенции. А пака никаких данных на этот счет у нас нет. Мы узнали, — продолжал майор, — что Анжела была взбалмошной и капризной. Склонной к фантазиям. И еще. Ей казалось, что за ней следят. Конечно, у наркоманов — психика неустойчивая, глюки разные мерещатся. Но если представить, что это — не глюк, а правда. Тогда получается, что ее пасли. С какой целью? Убить? Или…

— Что «или»?

— Мы не можем не принимать во внимание, что Анжела была дочерью богатого бизнесмена. Около нее могли крутиться разные сомнительные личности, желающие решить с помощью Анжелы свои финансовые проблемы. Она могла кому-нибудь отказать в деньгах, и это стало причиной ее смерти.

— Надо будет с этим типчиком, ее бойфрендом, побеседовать.

— Обязательно.

Едва Губарев переступил порог своего кабинета, зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Алло! — Это была его жена Наташка.

— Алло! — сказал Губарев как можно суше.

— Ты на меня сердишься?

— Нет, не сержусь, но я беспокоюсь за ребенка. Ты оставляешь ее вечерами одну. Все может случиться. Время сейчас беспокойное.

— Ой, ой, ой, не читай мне нотаций. Я сама все знаю и про время, и про разгул преступности… Но она же сидела дома.

— Здесь тоже разные ситуации бывают. Могут позвонить в дверь, потом ворваться в квартиру…

— Какие страсти-мордасти!

Губареву насмешливый тон жены не понравился.

— Конечно, тебя все это волнует мало. Тебе лишь бы где-то развлекаться по вечерам.

— Я, между прочим, не развлекалась. А была у подруги.

Что ты оправдываешься передо мной? Мне совершенно все равно, где ты была и с кем. Мне Дашку жалко.

— Раньше за тобой такой заботы не наблюдалось.

— Давай не будем цепляться. Ты по какому вопросу звонишь?

— Ни по какому. — И Наташка повесила трубку.

Фу ты, черт, выругался Губарев. Чего она звонила? И так настроение паршивое, так она еще больше его испортила. Ехать домой не хотелось. Работать — тоже. «Может, в театр сходить, — неожиданно подумал Губарев, — когда я там был в последний раз? Кажется, лет пять назад. Позор! И это москвич! Люди специально приезжают в столицу, чтобы соприкоснуться с очагами культуры, походить по театрам, музеям и картинным галереям. А я? Бирюк бирюком! В театре не был уже сто лет. — Последний раз они ходили в театр еще с Наташкой. Губарев потер переносицу. — По-моему, это был спектакль в Вахтанговском театре — „Пиковая дама“. — Точно! Была весна, они еще прошлись по Арбату. Поглазели по сторонам. Наташка хотела, чтобы ее нарисовал один из бородатых художников, но Губарев зашептал, что все они — шарлатаны, изобразят ее так, что и мать родная не узнает. К тому же они капитально опоздают к началу спектакля. Лучше прийти в театр заранее, не спеша раздеться, побродить по фойе. Наташа согласилась с ним, но время от времени Губарев ловил на себе ее чуть обиженный и огорченный взгляд. Как у ребенка, которому обещали сладкое, а в последний момент взяли и передумали. „Я был не прав, — размышлял Губарев, — Наташке хотелось неожиданного сюрприза, праздника. Ну нарисовал бы ее этот „пикассо“, и что? В конце концов я уже и не помню, как мы слонялись по фойе, разглядывая портреты актеров, а так был бы портрет на память. Наверное, нашу семейную жизнь и погубила скука и рутина. Мы жили как заведенные. Изо дня в день одно и то же. Никаких сюрпризов, незапланированных событий. Все расписано по дням и минутам. Как в санатории. Или в тюрьме. А отпуск?.. Никогда он не совпадал с Наташкиным. Так и отдыхали порознь. Когда жена и дочь проводили лето в деревне в Смоленской губернии, я вкалывал как лошадь в Москве. А мог бы быть понастойчивей. Выпросить у начальника отпуск летом. Поехали бы все вместе на юг. Так давно мечтали об этом. Как махнем к морю. Солнце, пляж, горячий песок, купанье в море до посинения. — Губарев тяжело вздохнул. — И где все это? Только подумать: люди строят какие-то планы, суетятся, дергаются. А что получается на самом деле? Из всего задуманного сбывается всего лишь один процент. Или и того меньше. Надо не планы строить. А действовать. И ничего не откладывать на завтра. Жизнь коротка до ужаса. Даже не успеваешь календари выкидывать. Года летят, как осенняя листва с дерева. — Губареву стало грустно. Так грустно, что он не знал, что делать с этой сосущей тоской. — Нет, дома мне станет еще хуже. Интересно, Витька ушел уже или нет?“ Он позвонил по телефону. Витька был на месте.