Отбор для неудачницы - Маргарита Дюжева

Я понимала, что теперь, когда правда выплыла, бабушка жениха не может оставаться в камеристках, но все равно скучала. Сделать все и себя обслужить я и сама в состоянии. Мне бы просто поболтать с ней, спросить совета, пожаловаться.

Хотя, сомневаюсь, что мои жалобы нашли бы отклик в ее душе. Она всегда с трепетной нежностью отзывалась о своем любимом внучке. И по ее словам он самый внимательный, самый чуткий, самый преданный. Я такого за ним не заметила, сколько не вглядывалась. Но может, дело в том, что он такой только с теми, кого любил? Я просто не входила в их число.

От этих мыслей пригорюнилась еще больше. А что будет если я все-таки одержу победу в отборе? Проникнется? Сразу полюбит? Или все останется на своих местах, и меня будет ждать вечный бой и пренебрежение?

Впервые с момента отбора я задумалась о том, а что же будет потом. Как дальше жить с этой победой?

После сегодняшнего выпада с его стороны мои радужные грезы как-то потускнели. Я по-новому взглянула и на жениха, и на весь этот отбор. Теперь тревожные мысли не давали покоя, разъедали изнутри, и я не могла от них отделаться.

Есть не хотелось, поэтому пропустила ужин и вместо этого просидела в кресле на террасе, рассматривая вечерний город. Он тоже потерял свою привлекательность. Суматоха, вечная спешка — это все утомляло. Мне не хватало просторов родных полей, ощущения ветра в волосах, но вместе с тем и домой не хотелось. Что-то странное, тягучее расползалось в груди, томительным ожиданием полосуя по обнаженным нервам, зовя куда-то вдаль.

Я не могла понять, что со мной творится. Просто сидела и думала, думала, думала, пока мысли в голове не смешались в одно сплошное месиво. Что-то было не так. Со мной. С моим внутренним миром.

Растерянный взгляд вцепился в темный силуэт Академии, угрюмо возвышающейся на холме. Внезапно это место показалось мне грязным. Захотелось убраться там, навести порядок. Так сильно, что даже ладони от нетерпения зачесались.

Вот зачем оно мне нужно? Кто-нибудь может объяснить?

***

Ромерта ко мне все-таки пришла. На следующий день. Когда я скучала в своей комнате, в очередной раз проигнорировав массовое развлечение с другими невестами. Хотя, какая там масса? Пять штук, включая меня. Стараниями жениха и самих соперниц к последнему испытанию наши ряды значительно поредели.

— Как ты? — поинтересовалась она участливо, присаживаясь на краешек стула.

— Без вас — плохо, — врать смысла не было. Старая лиса слишком внимательна и проницательна, чтобы пытаться ее обмануть, — я устала.

— От отбора?

— От всего. От зрителей, от соперниц, от самих испытаний, от…

Замялась. Не смогла сказать старушке, что ее внучок на меня угнетающе действует. Она его любила трепетно и беззаветно, и считала самым лучшим. Не мне убеждать ее в обратном. Тем более, порыв кому-нибудь нажаловаться заметно поутих по сравнению со вчерашним днем.

Под пристальным взглядом светлых, старческих глаз я все же смутилась. Опустила глаза и начала сосредоточенно разглаживать сладки на подоле.

— Что-то произошло? — ласково поинтересовалась Ромерта.

— Нет! — воскликнула, но тут же осеклась и повторила уже спокойнее, — ничего не случилось. Все хорошо. Просто устала. Весь этот процесс представлялся радостнее и проще.

Что ж, почти правду сказала.

— Ты справишься, — уверенно заявила бабуля жениха.

— Ой, не знаю. Я и до этого-то этапа дошла только потому, что вы мне помогали, да уму-разуму учили.

— Прибедняешься, — в шутку пальцем погрозила, — ты и сама прекрасно со всем справлялась. Я просто подсказала некоторые мелочи.

— Мелочи? А кто меня из замурованной комнаты вывел?

Старушка усмехнулась:

— Тут да. Согласна. Хотя… — она задумчиво подняла взгляд к потолку, — ты бы скорее с балкона по простыням спустилась бы, чем пропустила испытание.

Тоже, верно. Мысль про простыни мне в голову приходила. Клубок в груди чуть ослаб, и я смогла улыбнуться:

— Вот видишь, Ксана. Не переживай, все наладится.

Как ей сказать, что не за себя переживала, а из-за блондинистого огненного гада, которому я поперек горла стою?

— Можно один вопрос? — спросила осторожно, пытаясь подобрать верные слова.

— Конечно, милая, — подбодрила меня Ромерта.

— Ваш внук…он…всегда такой вредный и невоспитанный?

Ну вот. Подобрала, так подобрала. Молодец.

Старушка удивленно на меня посмотрела, и я поспешила добавить:

— Мне кажется, ему весь этот отбор не нужен. И это мягко сказано. Я ни разу не видела его в хорошем расположении духа, не видела, чтобы был хоть какой-то интерес ко мне или к другим невестам. Зато, когда одна из нас вылетает с отбора, он так откровенно радуется, что рождаются определенные вопросы.

Тут Ромерта вздохнула и с досадой поморщилась:

— Нольд отбор не просил. Его Леон с женой затеяли. Вот парень и бастует.

— Зачем? Какой смысл такое затевать, если он против? — у меня в голове не укладывалось.

— Наместник вправе объявить отбор для своего сына и заставить его жениться.

— Но зачем? Ему же никто не нравится! — воскликнула я, вскакивая со стула, — для чего навязывать невесту, в сторону которой он даже смотреть не хочет? Я не понимаю.

— Они хотят его перевоспитать.

— Он что кутенок, который под столом гадит? Как его перевоспитаешь? Ему же никто не нравится!

— Проблема в том, что ему-то как раз многие нравятся. Ветер в голове и никаких обязательств — такой у него стиль жизни. Вот его отец и решил, что пора образумиться.

— То есть он еще и бабник? — я тяжело плюхнулась обратно на стул и прикрыла лицо руками. — и что с таким сокровищем делать?

— Можешь мне не верить, но из таких, как он, получаются отличные мужья, готовые на все ради своих женщин. Он просто не встретил ту самую.

— Бедненький, — не удержалась от иронии, — мучается, наверное. Плачет по ночам. Думает, где же моя единственная. Слезки на кулачок наматывает.

— А ты острая на язычок, — бабулька глянула на меня с усмешкой.

— Простите.

— Зря смеешься. Вдруг ты ему приглянулась?

— Я??? Это вряд ли, — едко усмехнулась, — меня он не любит больше, чем всех остальных вместе взятых.

— Не преувеличивай.

— Что вы, никаких преувеличений, — я замялась, но потом выпалила, — он вчера подговорил одного из своих приятелей, чтобы тот меня во время испытаний поймал и до финиша не допустил.

Не хотела, но все-таки нажаловалась.

В комнате повисла неприятная тишина. Ромерта несколько минут отстраненно смотрела в сторону окна, а потом как-то тихо и совсем не уверенно произнесла: