Элджернон, Чарли и я - Дэниел Киз

– Вы имеете в виду, что в кляксах не спрятаны картинки?

Он нахмурился и снял очки.

– Что?

– Картинки. Которые спрятаны в кляксах. В прошлый раз вы мне сказали, что их все видят, и хотели, чтоб я тоже их нашел.

Он объяснил, что в прошлый раз говорил со мной почти теми же самыми словами, какими говорит сейчас. Я не поверил и подозреваю, что он меня разыграл нарочно чтобы посмеяться надо мной. Если только – не знаю, я совсем запутался – неужели я был настолько слабоумный?

Мы стали медленно перебирать карточки. На одной были вроде как две летучие мыши, которые отбирают что-то друг у дружки. На другой карточке были два человека, они размахивали мечами. Я представлял себе всякое. Думаю, я прошел этот тест. Но я больше не доверял этому человеку и поворачивал карточки так и эдак и даже глядел на обратную сторону, потому что думал, вдруг там что-то такое, что я должен заметить. Пока он делал записи, я скосил глаз и прочитал. Только все было зашифровано вот так:

WF+A DdF-Ad orig. WF-A SF+obj.[39]

Тест все равно кажется мне бессмысленным. По-моему, любой человек может соврать, будто видит разные вещи, которых на самом деле не видит. Откуда этому экспериментатору знать, что я его не разыгрывал и что вправду видел фигуры, а не придумывал их? Может я все пойму, когда доктор Штраус позволит мне читать учебник психологии.

25 апреля Я придумал как по-новому расположить станки на фабрике, и мистер Доннеган сказал, это ему сэкономит десять тысяч долларов в год на труде и повысит производительность.

Он дал мне премию двадцать пять долларов. Я хотел угостить Джо Кэрпа и Фрэнка Рейли обедом по такому случаю, но Джо сказал, что его жена просила сделать покупки, а Фрэнк сказал, что он уже и так обедает со своим родственником. Наверно, им надо время, чтобы привыкнуть к изменениям, которые со мной случились. Похоже, все меня стали бояться. Когда я подошел к Эймосу Боргу и тронул его за плечо, он так и подскочил.

Люди со мной больше не разговаривают и не шутят, как раньше. На работе стало одиноко.

27 апреля Сегодня я решился и пригласил мисс Кинниан завтра на ужин, чтобы отметить мою премию.

Сначала она сомневалась, может, это неправильно, но я спросил доктора Штрауса, и он сказал, все ОК. Доктор Штраус и доктор Немюр, кажется, не ладят между собой. Они все время спорят. Сегодня вечером, когда я пришел к доктору Штраусу, чтобы спросить насчет ужина с мисс Кинниан, я услышал, как они оба кричали. Доктор Немюр говорил, что это его эксперимент и его исследование, а доктор Штраус кричал в ответ, что он вложил ничуть не меньше, потому что это он нашел меня через мисс Кинниан и это он сделал операцию. Доктор Штраус сказал, что, может, когда-нибудь тысячи нейрохирургов будут использовать его технологию по всему миру.

Доктор Немюр хотел опубликовать результаты эксперимента уже в конце этого месяца. Доктор Штраус хотел подождать подольше, чтобы быть уверенным. Доктор Штраус сказал, что доктор Немюр больше заинтересован стать завкафедрой психологии в Принстоне, чем в эксперименте. Доктор Немюр сказал, что доктор Штраус просто напросто оппортунист, который пытается доехать до славы на его фалдах.

Потом, уже когда я уходил, меня всего трясло. Я не знаю точно, почему, но мне казалось, что я в первый раз видел их обоих какие они есть. Я помню, Берт сказал, что у доктора Немюра жена – сущая пила, и она его все время пилит, чтобы он поскорее опубликовал эксперимент и стал знаменитым. Берт сказал, это у нее мечта всей жизни – иметь мужа научное светило.

Неужели доктор Штраус и правда пытается ехать на фалдах доктора Немюра?

28 апреля Я не понимаю, почему я раньше не замечал какая мисс Кинниан красивая. У нее карие глаза и волнистые каштановые волосы и они подстрижены до шеи. Ей всего тридцать четыре! Мне всегда казалось, что она недосягаемо гениальная – и притом очень, очень старая. Теперь с каждой новой встречей она для меня становится все моложе и прелестнее.

Мы ужинали и долго разговаривали. Когда она сказала, что я развиваюсь очень быстро и скоро оставлю ее далеко позади, я засмеялся.

– Это правда, Чарли. Ты уже сейчас читаешь лучше, чем я. Тебе достаточно взглянуть на страницу – и ты ее прочитал, а я усваиваю лишь несколько строчек за раз. Вдобавок ты запоминаешь все прочитанное слово в слово. Я же радуюсь, если у меня получается запомнить главные идеи и общий смысл.

– Я не чувствую себя умным. Есть еще очень много вещей, которых я не понимаю.

Она достала сигарету, и я ее зажег.

– Тебе нужно быть чуточку терпеливее. За дни и недели ты усвоил знания, на которые у обычных людей уходит полжизни. Это потрясающе. Ты сейчас похож на огромную губку, которая все в себя впитывает – факты, цифры, общие представления. Скоро ты начнешь их сопоставлять. Ты увидишь, как связаны между собой разные отрасли науки. Поймешь, что существует много уровней. Это как ступени гигантской лестницы, которые ведут тебя все выше и выше; ты поднимаешься и все лучше видишь мир. Сама я, Чарли, вижу совсем немного и уже не поднимусь, разве что на ступеньку-другую; но ты будешь продолжать подъем, ты будешь видеть больше и больше, и с каждым шагом тебе будет открываться новый мир; столько миров тебе и не снилось! – Она помрачнела. – Я надеюсь… Я надеюсь, что Господь…

– О чем вы?

– Так, Чарлз, пустяки. Надеюсь, я не ошиблась, что втянула тебя в эксперимент.

Я засмеялся.

– Конечно, не ошиблись. Ведь все получилось! Даже Элджернон до сих пор умный.

Мы сидели некоторое время молча и я понимал, о чем она думает, глядя, как я тереблю цепочку, на которой у меня подвешены кроличья лапка и ключи. Я не хотел думать о такой вероятности, точно так же как старые люди не хотят думать о смерти. Я знал, что это только начало. Я знал, что она имела в виду, говоря об уровнях, потому что я уже видел некоторые уровни. От мысли, что я оставлю ее далеко позади, мне стало грустно.

Я влюблен в мисс Кинниан.

12 Промежуточный отчет

30 апреля Я больше не работаю в «Пластик Бокс Компани». Мистер Доннеган сказал, что для всех заинтересованных сторон будет лучше, если я уйду. Что я такого сделал? За что они меня так ненавидят?

Я не знал, пока мистер Доннеган не показал мне петицию. Восемьсот сорок фамилий, все до единого работники фабрики. Кроме Фанни Герден. Я взглянул на список и сразу заметил, что ее фамилии нет. Все остальные требовали моего увольнения.

Джо Кэрп и Фрэнк Рейли не стали со мной это обсуждать. Никто не стал, кроме Фанни. Очень мало я знаю людей, которые если уж что-то решили для себя, так их не переубедишь. Фанни как раз такая. Ей безразлично, что остальной мир доказывает, говорит или делает – она не считала, что меня надо увольнять. Она вообще была против петиции и не сдалась, хотя на нее давили и даже угрожали.