Леонхард фон Линдендорф. Граф - Юрий Корнеев

Я-то поел быстро, а вот Ами пришлось постараться, чтобы поесть. Но, наконец, и она закончила. Мы поднялись и ушли. Ничего, без нас ужин веселее пройдет. А то меня народ немного побаивается. Как мне Ирма рассказывала, меня вообще чуть ли не монахом считают. Пива и вина не пью, служанок по углам не зажимаю. Не ругаюсь, не богохульствую, службы в церкви постоянно посещаю. А офицеры-то у меня – все бывшие наемники и простолюдины, а их жены – дочки простых рыцарей. Так что все привыкли и к крепкому словцу и к вину. Да и церковь посещают лишь от случая к случаю. Нет, атеистов среди них, конечно, нет, да это сейчас и невозможно, все глубоко верующие люди, но вот особого религиозного рвения я ни у кого не замечал. И это в общем-то очень хорошо. Не люблю фанатиков.

В спальню прошли через кабинет. Ами не поленилась и захватила пару листов бумаги и свинцовый карандаш. И тут же вручила бумагу и карандаш мне. Но перед этим сняла с себя все свои драгоценные одеяния, с моей помощью, конечно, и аккуратно сложила все на стуле. Еще жалела, что нет манекена, на который бы все это можно было надеть, чтобы одежда не мялась. Осталась она в одной камизе, тонкой и просвечивающей. И я, вместо того, чтобы заняться тем, чем и должен заниматься мужчина в спальне с женой, сел за стол и начал рисовать. Нарисовал обычные женские трусики, потом комплект из трусиков и бюстгальтера. В женском белье я не особый спец, но у меня было когда-то довольно много подружек, которых я иногда и раздевал сам, так что кое-что в памяти осталось. Бикини я рисовать, конечно, не стал – не поймет, но несколько разных комплектов изобразил. Как смог. Потом долго объяснял. Пришлось снять с нее камизу и объяснять и показывать, так сказать, на натуре. Чем это закончилось – понятно.

Весь следующий день я провел на заводе. Собственно, мне тут особо делать и нечего – тут и без меня все было хорошо. Но не прийти я тоже не мог. И самому интересно, и мастеров не хотелось обижать пренебрежением. Хайнца застал опять бегающим и ругающимся. Ставили новую домну, вот он и носился вокруг нее. Работала пока только одна домна. К сожалению, они быстро прогорали: полгода – и все, ставь новую. Наверное, можно как-то продлить жизнь домны, но как – я не знал. И Хайнц тоже. Вот и приходилось все время ставить новые домны. Но ничего, приспособились как-то. Постоял, поговорил с Хайнцем. Он как всегда жаловался на лень и бестолковость своих помощников. Потом я пошел к Дитмару. Там завис надолго. Сначала Дитмар похвастался, показав мне стальной подшипник. До этого он пользовался подшипниками из бронзы, и их часто приходилось менять. А тут стальной. Правда, роликовый. До шарикового еще не доросли. Сделать шарики идеально круглыми не получалось. И пользовались мы только подшипниками качения. Подшипники скольжения тоже можно было бы изготовить, во всяком случае, я о них Дитмару рассказывал, но смысла в этом особого не было – при эксплуатации подшипников скольжения нужна идеальная смазка, а у нас из смазки только животный жир. Но нам в принципе и простейших подшипников хватало, даже бронзовых. Привод-то на станках – от водяного колеса, и нагрузка не очень и большая. Ну а теперь вообще замечательно.

Потом долго просидели над доспехами морского пехотинца. Все-таки кираса мушкетера пехотинцу не очень подходила. Нет, так-то она всем хороша, но вот снимать ее трудновато. А если в воде? Пока расстегнешь кожаную застежку, и не одну, уже будешь на дне рыб ловить. Кираса-то тяжелая. Но ничего толкового не придумали. Дитмар обещал посидеть и помозговать в свободное время. Думаю, решит он эту проблему, мужик умный и упорный. Потом сходили пообедали и опять засели в кабинете у Дитмара.

Теперь решали с пистолями. Я бы хотел вооружить кирасир двумя двуствольными пистолями. Сейчас у них простые кавалерийские одноствольные пистоли. Тоже по два. Но четыре выстрела по-любому лучше двух. В принципе двуствольные пистоли Дитмар уже делал – у меня как раз такие. Но они укороченные, сделанные специально для меня, а для кирасир как раз нужны были с длинным стволом. Дороговато получалось для массового производства. Поэтому оставили этот вопрос до моего возвращения.

Сходил в стекольный цех. Там вообще все шло замечательно. Уже заканчивали строительство второй печи, так что скоро производство стекла увеличится. Но мастера просили разрешения построить еще одну печь, небольшую, для души, так сказать. Хотели попробовать выдувать различные предметы обихода: чаши, бокалы, вазы. Разрешил, конечно. Тем более что помощников у них много, и заменить их на основном производстве есть кем. Пусть балуются, может, что-то приличное и получится.

Весь следующий день провел в замке. Бродил по нему как неприкаянный. Вроде я еще здесь, а мысли уже там, в море. Все пытался вспомнить, не забыл ли чего. Так и маялся. Ами было не до меня. Она со своими подругами превратилась в швею. Что-то кроили, шили. Носились по женской половине с сумасшедшими глазами. Выбрал момент, перемигнулся с Ирмой и уединился с ней на часик. После обеда сидел в кабинете и пытался разработать тактику морского боя. Ничего путного в голову так и не пришло. Да, флотоводец из меня еще тот. К вечеру пришел воз от Эльзы с картузами для пушек. Картузы были аккуратно разложены в просмоленные ящики. По шесть картузов для шестидюймовых пушек и по десять для четырехдюймовок. В высоких ящиках – картузы с ядром.

Черт, это сколько же досок пошло на эти ящики… Вот я бестолочь. Бездельем маюсь. А чего бы мне не обговорить строительство лесопилки? С Гюнтером, например. А вчера на заводе был, мог бы там с Дитмаром обговорить изготовление пакета пил. Ведь ничего сложного. А к моему возвращению лесопилка уже бы работала. Да, в голове только бабы и разные авантюры. Ладно, спишем на молодость. Хотя какая молодость, мне в общей сложности больше пятидесяти. Правильно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Да и черт с ним.

Отправил воз в Хаттинген, грузиться на струг. Стал подсчитывать необходимое количество боеприпасов. Опять ничего не получается. Понял лишь одно: боеприпасов должно быть очень много. А лучше – еще больше. Воевать я, конечно, ни с кем не собираюсь, но вдруг? Этого воза хватит на один хороший бой. Конечно, у нас полно картузов из обычной мешковины, но в море лучше все-таки пользоваться шелковыми. Ведь на палубе не так удобно орудовать банником, как на суше. Пушкари будут быстрее уставать, нервничать, снизятся темп стрельбы и точность, которая и так ни к черту. Ладно, со временем все наладится. Главное, опыт. А опыт в этом походе мы как раз и получим.

Рано утром я отправился в Хаттинген. Все уже были там и ждали только меня. Спать хотелось неимоверно. Ами мне и минуты поспать не дала. Сначала она дефилировала передо мной в одном нижнем белье. Показывала пошитые комплекты. Все, естественно, из шелка. И из серсенета и из атласа. Хорошо хоть из камки и дамаска догадалась не шить белье. Нет, красиво, конечно, получилось, но мне-то как раз больше нравится, когда она совсем без всего. На кой черт мне это ее белье, если интересует то, что под бельем. Но ведь не скажешь… Пришлось сидеть и восторженно ахать и охать. Но когда она пошла по второму кругу, я не выдержал, подхватил ее и уволок в постель. Ну а там уж мы оторвались. С небольшими перерывами на перекус и ванну, отрывались до самого утра. А потом я собрался, она вынесла мне Генриха; поцеловал их обоих и уехал. И теперь вот клюю носом. Как бы из седла не вывалиться. Хорошо хоть до Хаттингена недалеко.