Кто проспал начало войны? - Олег Козинкин

Было ли разгильдяйство в те дни? Конечно было. Тот же «Сергей ст.» выкладывал в Интернете и такой документ тех дней (к сожалению, без архивных данных):

«Из Риги

Начальнику Генштаба КА

Докладываю:

1. Отправление эшелонов 11 сд на 21.06 под угрозой срыва дорога имеет всего 120 единиц порожняка вместо потребных 300. Необходима подсылка соседних дорог вагонов и оборудования.

2.16 сд и 65 ск не отправляется НКПС запретил Начальнику дороги принимать задание до получения подтверждения НКПС.

3 — Латвийская жд не выдерживает плана погрузки по недостатку платформ.

Принимаемые меры на местах улучшают работу дорог недостаточно. Необходимо решительное воздействие НКПС.

Прошу соответствующих распоряжений.

№ 30/69

Гусев…»

По этой телеграмме видно, что задача вывести войска к границе срывалась отчасти и из-за нерасторопности НКПС.

Но вернемся к предвоенным событиям. Нашим историкам все же придется признать, что Директивы «Для повышения боевой готовности…» западных округов поступили во все округа почти одновременно, не позже 14–15 июня 1941 года. В Минск, к Павлову подобная Директива пришла еще 10 июня. Все эти Директивы были именно оборонительными, они обязывали командование западных округов приводить свои части в боевую готовность «повышенную» и приступать к выполнению майских «Планов прикрытия государственной границы», которые, в свою очередь, также были чисто оборонительными.

Точное выполнение командованием западных округов данных Директив и даже телеграмм ГШ от 18–19 июня о приведении в боевую готовность оставшихся частей округа и о начале отхода приграничных частей Красной армии от границы на рубежи обороны к 24.00 21 июня не могло остановить или сорвать нападение Германии. Но это нападение не было бы внезапным и имело бы не такие катастрофические последствия для Красной армии и СССР, если бы наши генералы элементарно исполняли свои должностные обязанности и точно выполнили приказы наркома С.К. Тимошенко и начальника ГШ Г.К. Жукова. Л изучив протоколы допросов Павлова и ему подобных на следствии и суде, придется признать, что они именно саботировали выполнение этих Директив и телеграмм НКО и ГШ, действуя осознанно и умышленно. Именно в протоколе допроса Павлова, в протоколе заседания суда над Павловым и его заместителями и всплывает та самая «телеграмма ГШ от 18 июня», после которой в округе должны были объявить боевую готовность, но не объявили. К слову, существование этой телеграммы до сих пор отрицается архивом МО РФ. Мол, нет такой телеграммы вовсе.

(почему генералам поменяли статью «Измена Родине» на статью «Халатность» или как Павлов «ослаблял мобилизационную готовность войск»)

Одной из странностей «Дела Павлова» было то, что обвинение на следствии и суде строилось по статье 58, «Измена Родине», а приговор был вынесен по статьям «Халатность» и «Неисполнение должностных обязанностей». Историк А.Б. Мартиросян дал такое объяснение этой «странности»: Сталин не мог позволить себе в условиях войны напрямую обвинять армейское начальство уровня командующих округов и армий в предательстве, т. к. это могло привести к полному развалу армии в условиях отступления и даже привести к самосудам солдат над командирами. Поэтому в приговоре Павлову, который потом отдельным приказом был зачитан по войскам, ни его, ни его подельников не обвиняли в предательстве. В протоколах допроса практически нет упоминаний о Директивах «от 12 июня» и о том, что, начиная с 18 июня, в ЗапОВО поступали команды о приведении этого округа в боевую готовность. А ведь именно их Павлов и не выполнил.

С одной стороны, надо учитывать, что следователей в июле 1941 г. не слишком интересовал вопрос о том, были или не были направлены в ЗапОВО такие приказы перед 22 июня. Они искали заговор, искали предателей. Тем более что наличие данных директив было для них очевидно, им и в голову не приходило, что через 30 лет сам бывший начальник Генерального штаба Г.К. Жуков будет всех уверять, что ни он, ни нарком обороны «не отдавали» в западные округа вообще никаких приказов о повышении боевой готовности и о выдвижении к границе. Точнее напишет, что нарком Тимошенко давал некие «рекомендации» командующим западными округами провести «учения в сторону границы». А еще Жуков будет всех уверять, что именно Сталин не дал им с Тимошенко привести войска на границе в боевую готовность, и из-за этого якобы и произошла трагедия 22 июня. Но в июле 1941 года такой вопрос перед следователями в принципе не стоял и его подследственным практически не задавали.

С другой стороны, есть еще одно объяснение того, почему в протоколах почти нет упоминаний об июньских Директивах «Для повышения боевой готовности…» и не делается подробный разбор того, что сделал или не сделал Павлов и ему подобные в связи с поступающими в округ приказами о повышении боевой готовности. Если делать упор именно на предвоенных действиях Павлова и подробно рассматривать именно то, как Павлов «ослаблял мобилизационную готовность войск», то судить его придется именно и только за предательство, т. к. прямое невыполнение приказов наркома фактически и есть измена. Видимо, Сталин сразу, уже на первом этапе следствия, дал следователям установку: в случае, если не будет прямого признания в военном заговоре и измене, акцент на предвоенных действиях Павлова и остальных не делать. По крайне мере, в четырех из пяти протоколов, опубликованных на сегодняшний день, именно эта тенденция и просматривается.

Если внимательно читать протоколы допроса генерала Павлова после его ареста 4 июля 1941 года (после того как рухнул Белорусский округ — Западный фронт и Минск был сдан уже 29 июня), можно найти подтверждение тому, что на определенном этапе в Белоруссии все вроде бы выполнялось, как и в соседнем Киевском округе, достаточно четко. Майско-июньские директивы из Москвы приходили вовремя и выполнялись штабом округа исправно, и окружные директивы частям округа на основании распоряжений Москвы (вроде как) отрабатывались. И Директиву от 10 июня на повышение боевой готовности и фактическое приведение в действие «планов прикрытия» Павлов получил тоже вовремя. Но основной саботаж был скорее в сроках исполнения приказов и директив Москвы («разгильдяйством» то, что началось в Белоруссии, «вдруг», в эти дни действия командования не назвать).

Необходимо достаточно подробно привести показания Павлова, т. к. это позволит лучше понять события, происходившие в те дни в Белоруссии. Именно подробное чтение данных протоколов дает более точное понимание действий Павлова о том, как он и его заместители «выполняли» данные директивы о повышении боевой готовности округа (выделения и подчеркивания в протоколах мои — для акцентирования внимания на датах и событиях).

Протокол первого допроса от 7.07.1941 г. возьмем из все того же «сборника Яковлева».

«№ 630. Протокол допроса арестованного ПАВЛОВА Д.Г.

7 июля 1941 г.

Допрос начат в 1 час 30 мин.