Опустошение Баала - Гай Хейли

И все же Данте ощутил укол совести, когда предпочел одну луну другой, пусть и в такой малости.

— Под моим правлением, — продолжил он, — эти миры видели множество опасностей и встретили не одну угрозу. Мы отразили их, будь то орки или предатели. Вы процветали, пока мои ангелы защищали вас. Ваша молодежь пополняла наши ряды, принимая нелегкую службу Великому Ангелу ради славы Империума Человечества. Баал и его луны внесли в дело выживания нашего вида больше, чем многие другие миры, и я признателен за это — Император благодарен вам!

Благоговейный стон прокатился по толпе. Слова Данте эхом звучали на каждой улице неказистой столицы Баала-Секундус. Там, где титанических гололитов не было видно, сервочерепа и херувимы-герольды парили над песками пустыни, выкрикивая сообщение, даже если их слышали лишь ветер и огненные скорпионы.

— В эти темные времена перед нами встает величайшее испытание. Орда ксеносских чудовищ наступает на нашу систему. Они уже сожрали большую часть жизни под солнцами Красного Шрама. Наши миры — следующие.

Я не позволю родному миру Великого Ангела пасть! Равно как не сдам ни Баал-Прим, ни сам Баал. Вы видите в небесах собравшуюся мощь всех сынов Сангвиния. Я позвал их, и они ответили. Они пришли остановить этот ужас — здесь, на тех песках, где когда-то ступал наш благословенный отец.

Испуганное молчание нарушил гул моторов. Два огромных грузовых транспортника прошли над головами. Толпа смотрела на них, словно увидела передовые отряды вторжения.

— Я должен попросить у вас больше, чем когда-либо прежде. — И вот оно, последнее сообщение, что станет приговором столь многим. Данте скрыл скорбь, объявляя об их судьбе в том же величественном тоне. — Те из вас, кто способен нести оружие, будут отправлены под командой ангелов на усиление обороны Баала. Корабли, которые вы видите, несут ружья и боеприпасы. Все мужчины и женщины, здоровые телом, возрастом больше десяти стандартных терранских лет, подвергнутся мобилизации. Детей до десяти лет и их матерей освободят от этого долга и эвакуируют из системы сегодня.

Недели слухов вогнали население в испуганное ожидание. Теперь, когда худшие опасения подтвердились, страх превратился в панику. Данте возвысил голос.

— Любого, кто откажется от исполнения долга, казнят. Все должны сражаться, чтобы не погибнуть. Такой мой указ как командора Кровавых Ангелов, магистра ордена, владыки Баала, Баала-Прим, Баала-Секундус и Ангельского Воинства!

Толпа качнулась вперед. Первые ряды, еще секунды назад полные тихого благоговения, разбились о мрамор. За стенами загрохотали реактивные двигатели — это приземлились транспортники. Откинулись грузовые трапы, и из трюмов выкатились контейнеры, полные лазганов.

— Пусть Император наблюдает за вами и защитит вас. Пусть мы все обретем милосердие в Его свете.

Рабы крови, вооруженные и облаченные в тяжелые панцири, двинулись в толпу. Они расталкивали людей, разделяя население на части и направляя их прочь для дальнейшего распределения под бдительным взглядом космодесантников. Слабые кулаки стучали по их броне. Люди Баала кричали, плакали, стенали и причитали. Вопросы сыпались из тысяч ртов, сливаясь в общий вопль, на который невозможно было ответить.

— Отойдите назад! — прикрикнул Сангвинарный гвардеец. — Прочь от статуи Сангвиния. Отойдите!

Данте развернулся и зашагал назад, внутрь постамента. Там находился небольшой комплекс, о котором даже не подозревали мужчины и женщины, живущие над ним. Быстрый монорельс должен был доставить его к Крепости Крови на краю города, где уже ожидал «Громовой ястреб».

Первые выстрелы успели прогреметь, прежде чем бронзовые двери захлопнулись с последним стуком, отрезая крики паникующей толпы.

Кровавые Ангелы не церемонились в мобилизации населения. Сопротивление жестоко подавлялось, и вскоре камни площади заблестели от пролитой крови. Подобные сцены повторялись снова и снова на обеих лунах.

Данте ненавидел себя за это решение, но его продиктовала необходимость. Ополчение, несомненно, требовалось в обороне Баала, но дело было не только в этом. Чем больше человеческой биомассы он сможет убрать с каждой луны, тем выше у них шанс уцелеть. Надо заставить тиранидов атаковать непосредственно Аркс Ангеликум. Командор рассчитывал на это.

Но осознавать необходимость не означало смириться со способом исполнения решения. Ради выживания ордена командор уничтожил миры, а теперь так жестоко обращался с собственным народом. Миллиарды считали Данте героем, столетиями он отчаянно стремился быть достойным их любви. В этот момент он чувствовал себя предельно далеко от всякого героизма. Он предавал себя, исполняя долг.

Он ожесточил сердце. Впереди ожидало лишь худшее.

Высоко над комплексом, по которому шагал Данте, над площадью, где воины обернулись против тех, кого защищали, безмятежное лицо гигантской статуи Сангвиния смотрело в небеса, не ведая о насилии, творимом его именем.

Данте собрал совет на борту «Клинка возмездия». Магистры орденов прибывали из обоих миров, и их транспорты тянулись вереницами. Это было беспрецедентное предбоевое обсуждение. Во всей истории Империума немного насчитывалось совещаний командиров Космодесанта в таких количествах, к тому же связаных родством; даже на Баале подобные собрания проходили редко.

Они прибывали без торжественности, ибо время для хвастовства истекло. Космодесантники всегда оставались в первую очередь воинами, и хотя церемонии занимали место в их делах, когда доходило до битвы — они становились рассудительными и сосредоточенными. Они уже приняли решение повиноваться Данте. Ни многозначительных перешептываний в пустых коридорах, ни борьбы за власть, которой не получилось бы избежать в других военных силах Империума. Космодесантники являлись оружием, облаченным в людскую плоть.

Они добровольно отдались в распоряжение Данте.

Семнадцать магистров, их помощники и дюжина других офицеров, которые руководили контингентом орденов в отсутствие магистров, уселись в Зале Красного Совета на флагмане. Еще шестеро стояли за креслами в виде мерцающих гололитических призраков.

Их верность Сангвинию потрясала командора; он не питал иллюзий, прекрасно понимая — обращаясь к нему за предводительством, они видели не Данте, но незыблемый золотой лик примарха.

«Время движется по спирали, — подумал он в безмолвной молитве. — Мы живем в бледном отражении древних времен. Мы — лишь тень тебя и твоего легиона, Великий Ангел. Дай же мне через твою кровь силы не подвести тебя».

— Братья мои, — сказал Данте. — Время настало.

Он поднял руку; вокс-запись затрещала из скрытых динамиков.

— «…пье судьбы», доклад тридцать два, миссия… три-ноль-девять… докладывает сержант Каллисто.

Запись обрывалась, перебитая импульсами интерференции, но врагам не удалось полностью заглушить ее.

— Позиция Дернос-пять. — Запись зазвучала яснее. — Флот-улей Левиафан здесь. Скажите командору, что их миллионы… мы… невозможно подсчитать точно. — Издалека донеслись выстрелы, приказы усилить сигнал и активировать щиты. Запись прервалась, превратившись в шипение. Сквозь шум пробился писк сигналов. Когда голос Каллисто вернулся, его едва не заглушал грохот выстрелов. — …вступили в бой. Мы окружены, повторяю, мы не можем отступить, мы…