Первая мировая. Проигравшие победители. Русские генералы - Алексей Порошин

Еще одна привлекательная сторона командировок заключалась в ее экономической составляющей. При отправке в командировку офицер получал прогонные деньги, сумма которых была значительна и существенно пополняла бюджет командированного. А. С. Лукомский так описывал суть прогонных денег: «При командировках прогонные деньги выдавались в России по расчету проезда на лошадях: обер-офицерам на две лошади, штаб-офицерам и генералам на три лошади, генералам, занимающим должности командиров корпусов и выше, – на шесть лошадей. При командировках по Высочайшему повелению прогоны выдавались вдвойне. Расчет денег на “лошадей” производился по особому почтовому дорожнику. Ездили же, конечно, по железной дороге. При переводах из одной части (или штаба, управления) в другую и при новых назначениях время прибытия на новое место службы исчислялось опять-таки из расчета, как будто данное лицо ехало на лошадях. Этот архаический расчет так и продолжал действовать до мировой войны».

Попытка военного министра (А. Ф. Редигера) после окончания Русско-японской войны для уменьшения малообоснованных командировок убрать прогонные деньги не увенчалась успехом. Это было связано с общей системой оплаты командировочных расходов, существовавшей во всех министерствах Российской империи, и не встретило понимания в чиновничьей среде Петербурга.

Некоторые командировки, связанные с участием в работе отдельных комиссий, продолжались с перерывами довольно длительное время. Одной из причин такой медлительности было то, что чины ее получали суточные: председатель в течение года, а члены комиссии в дни заседаний (в частности, комиссия по организации войсковых обозов, заседавшая в течение нескольких лет). Участие в многомесячных заседаниях комиссий отрывало должностных лиц от выполнения обязанностей по штатной должности, являясь своего рода отдыхом в столичном городе. Подобные командировки в совокупности с получением приличной денежной суммы превращалось в приятное времяпрепровождение.

Характер нештатных обязанностей, выполняемых будущими главнокомандующими, представлен в Таблице 13/1, 13/2 (Приложение 10).

В связи с вышеизложенным определенный интерес представляет полугодовая командировка Н. В. Рузского в Петербург в 1907 г., куда он был вызван в Главный штаб для подготовки «Положения о полевом управлении войсками в военное время». Достаточно трудно объяснить служебной необходимостью подобную длительную отлучку Н. В. Рузского от исполнения обязанностей командира корпуса. Отметим, что эта командировка в Петербург в совокупности с другими командировками и длительными отпусками в период командования корпусом на треть уменьшила и так весьма небольшой стаж его службы в строю.

Небезынтересно, что предыдущее «Положение о полевом управлении войсками в военное время», принятое в 1890 г., рассматривалось небольшой комиссией, состоящей из членов центрального аппарата, без отрыва войсковых командиров. И по окончании работы в период согласования с различными военными ведомствами «Положение…» было разослано в войска для критических замечаний компетентных военачальников.

Достаточно много нештатных обязанностей выполнял Я. Г. Жилинский. В основном их спектр носил дипломатический характер. Так, в апреле 1896 г. он участвовал в церемонии коронации Николая II, находясь при герцоге Виртембергском, и за отличное исполнение возложенных обязанностей был отмечен Высочайшим благоволением. В мае 1898 г., будучи полковником генерального штаба, Я. Г. Жилинский был назначен в распоряжение начальника Главного штаба и во время испано-американской войны 1898 г. командирован на Кубу военным агентом (разведчиком) для наблюдения за действиями испанских войск. По итогам командировки в 1899 г. им была написана работа «Испано-американская война. Отчет командированного по высочайшему повелению к испанским войскам на остров Куба». С 18.5 по 29.6.1899 г. Я. Г. Жилинский представлял Россию на конференции мира в Гааге. Из дневника второго секретаря российского посольства в Вене М. Ф. Шиллинга: «Гаага, 4/16 мая 1899 г. …Теперь съезжаются и остальные члены нашей делегации: военные – полковники Жилинский и граф Баранцев… 13/25-го… Полк<овник> Жилинский, на основании своих инструкций, внес предложение пересмотра Женевской Конвенции…»

За отличное исполнение особого поручения в Гааге Я. Г. Жилинский был отмечен «Высочайшей благодарностью».

Вероятно, опыт дипломатической деятельности был одним из аргументов при назначении Я. Г. Жилинского на должность представителя русской армии во Франции после отстранения его от должности главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта.

А. Н. Куропаткин также имел опыт дипломатической деятельности, что, очевидно, способствовало установлению и им, и Я. Г. Жилинским работоспособных отношений с военными агентами дружественных государств, аккредитованных во время Русско-японской и Первой мировой войн при штабах главнокомандующего.

Наряду с выполнением дипломатических миссий А. Н. Куропаткин на протяжении всей службы был членом множества комиссий, имевших отношения к различным сторонам военной службы. Безусловно, это расширяло его военный горизонт и давало разносторонние знания в военном деле. Активная внештатная деятельность А. Н. Куропаткина созвучна деятельности А. А. Брусилова, который также в качестве члена многих комиссий расширял свое образование в области кавалерии, причем кавалерию военачальник изучал не только в Российской армии, но и в иностранных армиях, как союзнических, так и в армиях вероятного противника.

А. А. Брусилов и М. В. Алексеев были членами судов: первый – членом суда чести офицеров, второй – членом полкового суда. Отличие состояло в том, что суд чести офицеров занимался делами офицерского состава, и его члены избирались всем офицерским составом. К избираемым офицерам предъявлялись требования высоких нравственных качеств. Они должны были стоять вне всяких группировок в коллективе, быть чуждыми симпатиям и антипатиям, проявлять беспристрастность при принятии решения, не поддаваться влиянию начальников, давать отчет только своей чести. Выборы были анонимными. Каждый офицер писал на листке предлагаемые им фамилии членов и кандидатов в члены суда, не подписывал свои предложения. Многократное (шесть раз) избрание А. А. Брусилова членом суда чести говорит о том, что тот пользовался уважением офицерского состава.

Полковой суд, учреждаемый в каждой части, разбирал дела нижних чинов (солдат и унтер-офицеров). Суд состоял из председателя – штаб-офицера (назначался на один год) и двух членов суда – обер-офицеров (назначались на полгода). Состав суда назначался командиром полка. Назначение М. В. Алексеева свидетельствует, вероятнее всего, о доверии к нему командира полка.

Деятельность А. Е. Эверта, выходящая за рамки должностных обязанностей, была связана с мобилизационными вопросами – важнейшей составляющей боевой готовности войск, что определенным образом расширяло его военный кругозор и должно было помогать ему в собственно командной службе.

Практический опыт будущих главнокомандующих изображен нами в виде графиков в Таблицах 14/1 – 14/7 (Приложение 11), которые позволят более наглядно представить основную направленность их служебной деятельности до начала Первой мировой войны.