Охота на Зверя - Ульяна Соболева

Он что-то спрашивает, а я не слышу. Пальцы впиваются в его запястье, и я приподнимаюсь, чтобы насадиться на них сама, извиваясь всем телом. Ища его рот, чтобы стонать в его губы. Я не сопротивляюсь. Чувствуешь? Я больше не могу…

Вслух или про себя. Плевать. Я хочу его всего. В себе. Сейчас. Дрожу от голода и от лихорадочной жажды. Глотками его дыхание, двигаясь все быстрее, запрокидывая голову назад в исступлённом бесстыдстве. Но и на это плевать. Чувствовать стенками каждую фалангу, кольца и яростные толчки. Кусать до крови его губы, чтобы почувствовать ее вкус… Настоящий. Вот он сейчас настоящий. У меня во рту. Не хочу ни о чем думать…его хочу.

Наслаждение накатывает волнами. Накрывает одна за одной. Извиваться быстрее и быстрее, изгибаясь назад, подставляя грудь его жадным губам, чувствовать трение нежной кожи о щетину и вздрагивать так, словно я обнажена до мяса.

От приближения оргазма темнеет перед глазами, и я не понимаю, как сжимаю его запястье еще сильнее, притягивая Ника себе за шею, потираясь пульсирующим клитором о грубую материю штанов под яростные толчки, дразня себя еще сильнее, пока не разорвало на части от наслаждения. Закричала, содрогаясь в оргазме, кончая ему на пальцы, продолжая извиваться на них, откинувшись назад, запрокинув голову и закатив глаза.

***

Твою мать! Я мог бы вечно смотреть на неё, на то, как закатывает глаза, как откидывает голову назад и теряет контроль. Дааа… самое главное – теряет контроль настолько, что обнажается полностью. Снимает с себя маску ледяного безразличия, прекращая эту грёбаную игру, которой придерживалась всё время. Стиснул зубы, позволяя насладиться до конца, почувствовать все грани оргазма, пока ритмично сокращается вокруг моих пальцев. А я вспоминаю, какие они на вкус после того, как побывали в ней, и у меня сводит скулы от желания попробовать снова. Вытащил их и жадно облизал, застонав.

– В следующий раз ты кончишь мне на язык, малыш, и будешь долго кричать, пока я буду вылизывать тебя, – приподнял ее одной рукой, второй лихорадочно расстёгивая молнию на брюках, – досуха.

Последний взгляд в её глаза… и мне плевать, что там в нём может быть…да хоть все демоны Ада, но я возьму своё. Сейчас. Усадить её на себя, на вздыбленный член, рывком до упора, и зарычать от бешеного, нереального удовольствия, взорвавшегося в венах.

Да! Наконец, мать вашу! Тесная. Тугая и горячая настолько, что хочется взвыть от наслаждения. Смотреть в её расширенные глаза и приоткрытые губы, и чувствовать, как немеют собственные от потребности впиться в её рот поцелуем. Затяжным, жадным, сплетая языки, пока осторожно раскачивается на моём члене. Слишком осторожно. А у меня срывает контроль, сносит начисто. Приподнимаю её за талию и резко опускаю, откидывая назад голову и скалясь от наслаждения. Зверь вырывается наружу. Грубыми движениями пальцев, впивающихся в нежный бархат бедер, насаживает её на себя сначала медленно, затем всё быстрее, срываясь на стоны. Осатанело двигая бёдрами, то выходя полностью, то врываясь по самые яйца. Намотав её волосы на руку, оттянул вбок ее голову и утробно зарычал, увидев бешено бьющуюся жилку. Языком вдоль вены, собирая капли пота, и всё яростнее опуская Марианну на себя.

***

Тяжело дыша смотрела, как облизывает пальцы, глядя мне в глаза. Жадно облизывает, а я продолжаю дрожать…нет никакого удовлетворения. Потому что хочу видеть, как он меня возьмет, хочу видеть его лицо в тот момент, как войдет в меня. Хочу слышать его стоны. Ужасно хочу. До безумия.

И эти слова…эти утонченно пошлые обещания, от которых снова сладко тянет низ живота и пульсирует плоть. Потому что знаю, ЧТО он может творить там своим языком. В изнеможении облизывать губы, тяжело дыша, чувствуя, как расстегивает ширинку. В предвкушении застонать и зайтись в крике, когда вошел резким толчком. Такой непривычно огромный для меня. Потому что слишком долго не был во мне. Принять и всхлипывать от этой наполненности. От того, как растягивает изнутри. И смотреть. Голодным взглядом смотреть на его лицо в этот момент. Громко дыша. В голос. Каждый вздох – стон. Если бы знал, какой он красивый в этот момент…Дьявол. Самый настоящий. Порочный. Извращенный. Животное. Сексуальное до такой степени, что, лишь глядя на то, как исказились его черты от наслаждения, хочется снова кончить. Подался вперед, сминая губами мои губы, врываясь в рот языком. И мне кажется, мы оба замерли на какие-то мгновения. Короткое, безумное затишье перед апокалипсисом. Потому что он нарастает внутри, как ядерный взрыв. Второй виток исступления. Звериной похоти, которую я чувствую впервые. Первый толчок внутри моего тела, и в изнеможении закатываются глаза. Алчно целует мою шею, и я опускаюсь на него сама. Навстречу каждому движению. Быстрее и быстрее, впиваясь ногтями в затылок, разрывая на нем рубашку, чтобы оставить кровавые полосы на груди. Смотреть ему в глаза, на то как стекают капли пота по бледному лицу, как обнажились клыки и пролегла складка между бровей. Маска страдания от наслаждения. Когда слишком невыносимо и хочется больше. Словно отражение меня самой. Одичавшей от похоти. Провела ладонью по груди, по следам от своих ногтей и взяла пальцы в рот с громким стоном, закатывая глаза, чувствуя этот вкус. И наклониться к его губам, чтобы погрузить их в его рот вместе с поцелуем, чувствуя, как сильнее и жестче насаживает на себя. Слишком быстро, настолько быстро, что я беспрерывно кричу. С каждым движением…Оргазм взрывается где-то внизу. Бьюсь как в агонии, сокращаясь и извиваясь на нем, крича его имя. Громко. Оглушительно громко, так, что сама онемела и оглохла в этот момент, ослепленная, дрожащая. С широко открытым ртом, не отпуская его бешеный, дикий взгляд. Кончая под него…долго и жадно. Слишком остро…так остро, что по щекам катятся слезы, а ногти впиваются в его грудь так сильно, что я чувствую взрывающийся в воздухе запах крови и своего оргазма.

***

– Да, малыш…Вот так.

Я не знаю, как сдержался, как позволил ей кончить, остановившись на бесконечные секунды ее оргазма. Просто застыл, ошалело глядя на неё в этот момент. И чувствуя, как помимо адской потребности излиться в неё, впервые такую настоящую, внутри разрастается чертово осознание – я понимаю…я, мать его, понимаю, почему тот ублюдок Мокану был так подсажен на эту женщину. Почему истекал на неё слюной, и не просто слюной, а самым реальным ядом. Смотрел на её лицо, искаженное оргазмом, на округлую грудь с торчащими сосками и понимал, что подсел на неё так же, как и он. Вот прямо сейчас. Подсел глубоко и я понятия не имел, на какой срок.

Стиснул челюсти, глухо рыча, позволяя ей содрогаться в последних спазмах, чтобы наконец сорваться самому. К самому дну. И пусть накрывает волнами с головой. Яростно насаживать её на себя, чувствуя, как они накатывают одна за другой. Как дерет в горле от желания погрузить клыки в нежную шею, покрытую красными пятнами наслаждения.

– Сладкая, – на выдохе. За секунду то того, как вонзился зубами в вену, и мы оба застонали. Остановившись всего на мгновение, чтобы продлить свою агонию…сделать её ещё ярче и больнее. Глоток за глотком, сатанея от вкуса её крови на языке. Хочу её. Взять её всю. Её плоть, её кровь. И Её душу. Душу я тоже получу! Оторваться от шеи, не зализывая рану, глядя, как стекает красной струёй по белоснежной коже. Ощущая, как скручивает яйца от потребности кончить. Проклятье!