Коррида на раздевание - Дарья Донцова

– Любимый! Она у нас папу отнять хотела, легла с ним в кровать…! Не хотела я ее убивать, припугнуть решила, чтобы она ушла. Случайно получилось. Спаси меня! Меня навсегда посадят, что тогда с тобой будет! Возьми вину на себя. Тебя сильно не накажут.

И так она пела довольно долго. Дальше что? Приехал Сергей Леонидович, велел мне молчать, все отмыть. Афанасия за шкирняк и в «Розовую Луну». Меня к нему приставили. Я за новый дом старалась. Вот почему Афанасий тебя видеть никогда не желал. И говорить с матерью не хотел. Он живо сообразил: обманула его мамахен, жить ему в глухом углу долго.

– А с тобой он, значит, разоткровенничался? – ехидно спросила Кирпичникова.

– Сначала он с Ритой скорешился, потом с Майей подружился, – другим тоном заговорила Жестянкина, – с дочкой моей. Та еще была оторва! Материнские слезы. У них с Фасей любовь случилась. Главврачом тогда была Ксения Трофимовна Розанова, она лесную школу загубила. Сына своего непутевого из всяких историй вытаскивала, долги его оплачивала. Мужу-алкоголику покупку оборудования доверила. Через полгода после того, как Фася в спецдомике поселился, в «Розовую Луну» проверка нагрянула. Мужик из Москвы приехал, за голову схватился: сплошные нарушения, денег на счету нет! Ксения к Сергею Леонидовичу с воплем: «Если меня посадят, придется тебе парня домой забирать. Да еще могут докопаться до правды, узнают, что нет у мальчишки эпилепсии. Или вопрос зададут: что припадочный больной в заведении для сердечников делает? Помогая мне, поможешь себе!» По телефону она орала, окно было открыто, я мимо шла. У Розановой голос зычный, не хочешь, а услышишь.

Твой муж затоптал беду. Как? Не знаю. Проверяющий неделю в бухгалтерии просидел, уехал, и никаких проблем. Понятно, что Сергей Леонидович не Ксению Трофимовну, свою бывшую любовницу, спасал. Не об Афанасии он думал. О себе! У него бизнес вверх полетел, сынок-убийца ему не нужен, лучше парню жить там, где живет. Уж не знаю, что бы с Фасей стало после получения аттестата, но тут новая история замутилась. Ты ее помнить должна.

– Ты несешь бред!

– Тогда почему ты стоишь и молча слушаешь?

– Отличный вопрос. Сейчас уйду.

– Валяй! А я назад к детективам, доложу им про Ритку и Майю! Шагай себе, куда решила. А я к Вульфу. Недалеко идти. Через два коридора. Он мне обрадуется. Принесу ему на блюдечке правду, до которой охотничий пес дорыться сам не способен.

– Он тебе не поверит!

– Маргарита подтвердит. Она пару недель назад ко мне приходила, предложила: «Давай скатаемся к Сергею. Он гад, перестал клинику поддерживать. Честное слово моей мамаше давал, что будет сюда больных посылать. Хочу ему напомнить: от меня много неприятностей получить можно».

– Не советую иметь дело с Ритой, – заметила Алевтина, – она все врет.

– Да ну? Понимаю, мы не молодеем, но неужели ты совсем память потеряла? Кто тебя к себе домой увел? Я! Куда твой муж приехал? Ко мне. К кому Ксения примчалась? И опять ко мне. Что нам Кирпичников с ней обещал? А? Почему мой сын с первого курса мединститута ушел, на компьютерное дело отправился? Ему очень медицина нравилась! Очень. Где моя доченька Майечка? Где?

– Ты еще заплачь, – буркнула Алевтина, – ты ее терпеть не могла. На меня напала, вруньей назвала, а сама-то! Сколько раз Сергею звонила, просила дочь-балбеску то из милиции выручить, то из магазина, где ее за руку на воровстве поймали. Я тоже все помню.

– Отрицать не стану. Приходилось в пол кланяться, – призналась Клавдия, – но я добром за добро заплатила. Кто тебя выручил, когда ты Майку из окна выкинула? А вообще-то Рита во всем виновата, она кашу заварила. Дочь Ксении Трофимовой влюбилась в Афанасия. А тому в лесной школе тоска, его к другим детям не пускали. Вечно один гуляет, ест, учится. Потом Ритка его случайно заметила и влюбилась. Разузнала, где ее прынц содержится, у матери ключ выкрала, стала к парню бегать. Я-то живо прознала, чем девчонка занимается. Но ведь знала правду: Афанасий не убийца, он за мать страдает. Вот и сделала вид: не вижу, не слышу, ничего не говорю. Потом Маргарита решила ему день рождения устроить. Накрыла в беседке стол, торт приволокла. Поздно вечером, когда никого из взрослых, по мнению подростков, в лечебнице не осталось, они пошли в садовый домик. А навстречу им моя Майка, как всегда, юбка на пояс похожа, невесть где шлялась, прибежала ко мне на работу, чего-то ей понадобилось. На часы не взглянула, начало июня было, темнело только к полуночи. Учебный год закончился, гуляй не хочу. Да моей шалаве и во время четверти задрав хвост носиться ничто не мешало. А меня-то уже нет, я дома у телика сижу. Майя к ребятам пристала:

– Вы куда? Вы зачем? Ритка, кто это с тобой?

Услышала она про день рождения, потопала с парочкой в беседку, поела торта. Конечно, Майка Афанасию больше Ритки понравилась. Маргарита в подростках была скромная, платье за колено, мать ее, как старуху, одевала, девочка от слова «дурак» краснела. Майка была разбитная, из нее анекдоты разухабистые потоком лились. Кофточка с вырезом, все богатство наружу.

На следующий вечер дочурка ко мне на работу прискакала. Тут я, конечно, дурака сваляла, нет бы насторожиться: с чего это девка, моя головная боль, с двенадцати лет не пойми где ночевавшая, до потери пульса напиться могла, с какой это радости оторва ко мне в сестринскую с нежной улыбочкой вперлась и завела:

– Мам! Лето на дворе. Может, мне поработать? Поговори с Ксенией Трофимовной, вам же уборщицы нужны?

А я-то, дура! Обрадовалась! За ум доченька взялась! Сказала ей:

– Что-нибудь придумаю.

Пристроила ее дворником, три часа в день в саду дорожки подметать. А потом правда вылезла! Метлой Майя днем размахивала. Вечером же, когда в лесной школе отбой объявляли, она через заднюю калитку на территорию входила и в окно к Фасе залезала. Не торт они там ели, не стихи читали. Другим занимались.

– И откуда тебе… все подробности известны? – взвизгнула Алевтина.

– Дня через два после того, как Афанасия увезли в Москву, ко мне Рита ввалилась в дом, плакала, жаловалась, как ей плохо. Истерика у нее началась! Все мне и выложила! Она, когда поняла, что Афанасию Майка по душе пришлась, начала за ними следить. Тайком за парочкой ходила, в окно подглядывала.

– Анекдот прямо, – разозлилась Кирпичникова. – Двери запирали намертво, сами домой смывались. А про окошко забыли? Решетки не поставили!

– Там ставни железные были, – вздохнула Клавдия, – они во сто крат лучше. Прутья можно перепилить, выломать. А что с цельным куском стали сделаешь? Ничего! Я вечером их снаружи закрывала, щеколду задвигала. Никак изнутри не открыть.

– Ага! То, что кто-то запор открыть со двора мог, до тебя не доперло?

– Мое дело маленькое, велено – делаю. А Ксения Трофимовна до этого не додумалась. И то, что Ритка, дочка ее драгоценная, ключ от домика взять может, Розановой в голову не пришло. Она запасной ключ держала в своей квартире в прихожей. Ну а потом ты поздно вечером мне на голову свалилась, зашипела: