Записки бродячего врача - Иосиф Львович Раскин

углу. За нами две поджарые пожилые дамы с лиловатыми сединами и в пальто верблюжьей шерсти, обсуждая между собой с классическим нью-йоркским акцентом, что сегодня народу практически нет, а вот вчера тут бог знает что творилось.

Город Принстон, штат Нью-Джерси. Население 13 400 человек (включая студентов, полных профессоров и нобелевских лауреатов).

Ежегодная благотворительная распродажа книг на уик-энде. Твердая обложка – два доллара, мягкая – один доллар. По залам бродит несколько дюжин посетителей, пускающих сладострастные слюнки при виде разложенных богатств… Русских пока не видно.

Часть публики вполне соответствует описанию внешности интеллигента или профессора из старинных советских анекдотов: только что вошедшие обратно в моду очки образца семидесятых, рассеянный взгляд, пальто, застегнутое не на ту пуговицу, кепка не бейсбольная, а европейского образца или даже берет. Но есть и вполне ничего себе девочки в тугих джинсах, уже пристраивающиеся на полу или на свободном подоконнике почитать добычу, и вот какое-то гишпанское семейство с детьми, и пенсионеры…

Мы добываем жене альбом по истории одежды, мне – не читанного еще Гришэма, а для дочери – пару прекрасно иллюстрированных книжек аглицких народных песенок («Где ты гостила, киска? У королевы у английской» – в оригинале). А то до завтра, когда жена вернется за детективами (пять долларов большая картонка), все хорошее уже уведут…

Одним словом – Азия-с, господа…

Записки автомобилиста

Я получил права в Баку в незапамятные времена непонятно зачем. Ни у кого из предков автомобиля отродясь не было, мой с тогдашней женой – два рядовых советских врача – совокупный доход никаких перспектив в плане автомобилизации не сулил ни тогда, ни в обозримом будущем, а родители жены, только-только сменившие «запорожца» на фешенебельную «ладу», доверять руль ни своей дочери, ни ее мужу вовсе не собирались.

Потом, лет через восемь, я уехал в Израиль. Там права советские меняли на местные автоматически, без всяких переэкзаменовок. Но когда настало время на самом деле купить машину, я пошел брать уроки вождения. Мой инструктор, флегматичный юноша иракского происхождения, сразу вывел меня на большую дорогу, хотя и не переставал пенять на то, как я отжимаю сцепление. По прошествии пяти уроков я остался в убеждении, что ездить самому мне еще рано, и попросил добавки. Инструктор ответил: «Нет уж, иди ломай свою собственную машину. На дороге ты неопасен».

Наверно, на дороге я неопасен до сих пор, хотя изначальное убеждение, что все остальные автомобилисты выехали сегодня на дорогу с единственной целью совершить самоубийство посредством столкновения со мной, несколько ослабло с годами.

Тем не менее за отчетные тридцать лет автомобилевождения мне удалось попасть в дорожно-транспортные происшествия целых три раза. Пока.

Я опаздывал на вечернюю подработку в южном Тель-Авиве и заплутал в местных переулках. Вдобавок ко всем прочим неприятностям то был период безжалостного крушения личной жизни, и мысли о собственной горестной судьбе шли постоянным вторым планом и вполне ощутимо снижали эффективность всякого функционирования (ну, кроме чтения лекций на своем еще более кривом тогда английском и проведения сердечно-легочных реанимаций, когда надо).

Короче говоря, доехал я до перекрестка, все стороны которого были заставлены припаркованными в неположенном месте машинами, и, все еще погруженный на двадцать пять процентов в личные переживания, только стал медленно выдвигаться из-под знака «Стоп» на середину, как в меня на всем скаку врезался молодой человек на мотороллере, прибывший с правой стороны.

Единственной на самом деле пострадавшей стороной оказался мотороллер, у которого при падении разбился сигнал поворота. Молодой же человек вскочил, отряхнулся и немедленно полез бить мне морду, но, впрочем, легко дал себя успокоить подтянувшимся изо всех щелей очевидцам. Приехала полиция. Наверно, физиономия моя настолько зримо отражала соответствующие эмоции, что полицейские сразу бросились меня утешать. Через пару недель был суд, меня приговорили к штрафу и месяцу лишения прав, и с тех пор я держусь от всех двухколесных источников повышенной опасности еще дальше, чем до этого инцидента.

Прошло еще лет десять. Я завершил свою трехлетнюю американскую резидентуру, наконец переехал в Принстон к новой московско-американской жене (а до этого мы вели дистанционную семейную жизнь на расстоянии ста десяти километров), и мы решили отметить это дело поездкой на неделю в штат Мэн, в совершенно потрясающий национальный парк Акадия.

На четвертый день отпуска случился день рождения жены, и мы отправились пить в близлежащий курортный городок.

Стоим на шоссе, соединяющем наш домик с тем городком, в умеренной очереди к светофору, метрах в ста до перекрестка, уже начали было ползти вперед, и тут с поперечной дороги на свой красный вылетает какая-то девушка на обшарпанной синей шевролетке, делает левый поворот, не вписывается в свою достаточно широкую полосу, а вписывается, совсем наоборот, в мою, в ту самую благоразумную дистанцию между моим «акцентом» и едущей впереди меня машиной, и впечатывается нам в лоб.

В последнюю секунду перед ударом у меня в голове прокрутился красочный ролик со всей известной мне информацией о механизмах смертельной травмы при лобовом столкновении. А потом раздался отвратительный треск, подушка безопасности больно ударила по носу, машина очень медленно покатилась назад и в салоне откуда-то возник белый дымок. Наверно, сейчас будем гореть.

И тогда, как обычно в экстремальных ситуациях, мое астральное тело, спокойно наблюдавшее с некоторой высоты за происходящим, взяло на себя команду над парализованным телом физическим. Оно отстегнуло моими трясущимися руками оба ремня, мой и жены, нажало непослушной ногой на тормоз и голосом сержанта морской пехоты приказало такой же парализованной от ужаса жене сейчас же выскочить из машины.

Никакого возгорания, однако, не произошло; мы доплелись до ограждения дороги и тут осмотрелись приблизительно так же, как в «Криминальном чтиве» персонажи Траволты и Сэмюэла Джексона осматривали себя и друг друга после выпущенного по ним полного барабана кольта… Вроде живы…

Покусительнице на нашу жизнь повезло не так сильно. Она не была пристегнута и в результате крепко въехала мордой лица в ветровое стекло.

Тут понаехали и полиция и скорая; безвременно умерший «акцент» был увезен на место вечного успокоения, а девушка – в приемное отделение ближайшей больницы.

Мы же ехать в госпиталь отказались, попросили доброго шерифа вызвать такси и поехали в ресторан, поскольку к этому моменту уже не было совершенно никаких причин не выпить как следует.

Но все это я вспомнил потому, что буквально несколько дней назад, выезжая с Манхэттена после вечера, проведенного в ресторанчике со стародавними израильскими коллегами, и будучи в самом прекрасном расположении духа, я ослабил бдительность и дал подрезавшему мне нос лимузину слегка долбануть в правое переднее крыло.

Никакой драмы тут не было, наоборот, наверно, мы все четверо – маленькая белая машинка с маленьким белым водителем и очень