Лотерея - Ширли Джексон

— Мне это зеленое платье уже глаза намозолило, — пожаловалась миссис Строу и вздрогнула, когда рядом с ней бесшумно возник официант, протягивая карту десертов. В ожидании заказа он завис над столиком, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на оркестрантов, которые исполняли мелодию между номерами. К тому моменту, как миссис Строу остановила выбор на яблочном пироге и шоколадном мороженом, конферансье уже заканчивал представлять чревовещателя и его куклу:

— …и с ним дубовый Мармедюк — парнишка весь в родителя!

— Надеюсь, этот номер не затянется, — сказала миссис Уилкинс. — Все равно мы отсюда ничего не услышим.

Чревовещатель с куклой уселся в круге света на сцене; оба широко ухмылялись и болтали без умолку; бледное вытянутое лицо хозяина было наклонено к широкому кукольному рту, их черные плечи соприкасались. Обмен репликами происходил очень быстро; публика хихикала, угадывая большинство шуток по начальным словам, потом на несколько секунд замолкала и смеялась снова уже по завершении реплики.

— Это отвратительно, — сказала миссис Уилкинс при очередном взрыве смеха. — У них шутки всегда страшно пошлые.

— А ты взгляни на нашу зеленую подругу, — сказала миссис Строу.

Девица в зеленом платье сидела за столом, напряженно подавшись вперед и ловя каждое слово со сцены. От ее недавней угрюмой замкнутости не осталось и следа; теперь она смеялась вместе с публикой, глаза ее сияли.

— Ей эти шутки явно по душе, — сказала миссис Строу.

Миссис Уилкинс брезгливо поежилась и демонстративно переключила внимание на свою порцию мороженого.

— Что меня удивляет, — сказала она через минуту, — почему заведения с хорошей кухней вроде этого так мало заботятся о десертах? Всюду только мороженое и еще что-нибудь самое незамысловатое.

— Ничего получше мороженого у них не найдешь, — согласилась миссис Строу.

— А ведь могли бы печь пирожные или делать сладкий пудинг, — сказала миссис Уилкинс. — Но им, похоже, это и в голову не приходит.

— В жизни не пробовала ничего вкуснее твоего пудинга с инжиром и финиками, Джен.

— Это любимое блюдо Уолтера… — начала миссис Уилкинс, но ее заглушил гром оркестра. Чревовещатель раскланивался на пару с куклой; при этом человек сгибался пополам, а кукла ограничивалась церемонным кивком. Оркестр перешел на танцевальную мелодию, под которую парочка покинула сцену.

— Ну наконец-то, — сказала миссис Уилкинс.

— Много лет не видала чревовещателей, — сказала миссис Строу.

Девица в зеленом поднялась, готовясь покинуть зал, но ее партнер, подойдя, плюхнулся на прежнее место за столиком и посадил куклу себе на колени. Девица присела на краешек стула и стала что-то весьма настойчиво ему говорить.

— А ты сама как думаешь? — громко прозвучал его ответный возглас. Избегая глядеть на девушку, он призывно помахал официанту. Тот в нерешительности оглянулся на столик, за которым сидела хозяйка ресторана, и только после этого подошел на зов. Голос девицы перекрыл звуки оркестра, игравшего медленный вальс:

— Не пей больше, Джоуи! Давай лучше где-нибудь поужинаем.

Но коротышка уже делал заказ, игнорируя партнершу, которая схватила его за локоть. Затем он тихо заговорил с куклой, чья ухмыляющаяся физиономия поворачивалась то к нему, то к девушке. Последняя сдвинулась к спинке стула, косясь на хозяйку ресторана.

— Не хотела бы я иметь подобного мужа, — сделала вывод миссис Строу.

— И комик он никудышный, — поддержала ее миссис Уилкинс.

Девица вновь подалась вперед, пытаясь спорить, а коротышка меж тем беседовал с куклой, заставляя ее согласно кивать. Когда девица положила руку ему на плечо, он стряхнул ее, не оборачиваясь.

— Послушай меня, Джоуи! — взывала она.

— Да погоди ты! — отвечал коротышка. — Сперва мне нужно выпить.

— Эй, ты можешь оставить его в покое? — сказала кукла, обращаясь к девушке, но та продолжала настаивать:

— Не надо тебе пить сейчас, Джоуи. Выпьешь попозже и в другом месте.

— Детка, я уже заказал выпивку и не собираюсь уходить, пока меня не обслужат.

— Почему ты не заткнешь эту зануду? — спросила кукла у чревовещателя. — Вечно ей неймется, когда другим хорошо. Просто скажи ей, чтобы заткнула пасть.

— Ты не должен так выражаться, это некрасиво, — упрекнул чревовещатель куклу.

— Я могу выражаться как захочу и когда захочу, — объявила кукла. — И она не заставит меня замолчать.

— Джоуи, нам надо серьезно поговорить, — сказала девушка. — Давай поедем в другое место и там все обсудим.

— Да успокойся ты, в конце-то концов! — возопила кукла. — Бога ради, заткнись хоть ненадолго!

Люди за ближайшими столиками начали оглядываться в их сторону, расслышав громкий кукольный голос; кое-кто уже смеялся.

— Прошу тебя, потише, — сказала девушка.

— И то верно, чего это ты разорался? — строго спросил чревовещатель у куклы. — Я всего лишь собираюсь пропустить стаканчик, и она не возражает.

— Тебе все равно не принесут выпивку, — сказала девушка. — Им это запретили, и все из-за твоих пьяных фортелей.

— Что касается меня, то я веду себя прилично, — заявил чревовещатель.

— Ну конечно, опять все шишки на меня! — обиделась кукла, поворачиваясь к девушке. — И когда же ты, милочка, усвоишь, что нельзя все время портить людям настроение? Однажды это выйдет тебе боком, всякому терпению есть предел.

— Тише! — сказала девица, тревожно озираясь. — Тебя слышат все вокруг.

— Пускай слышат, — сказала кукла и, с ухмылкой оглядев окружающих, повысила голос. — Стоит только человеку слегка расслабиться, как она начинает висеть у него над душой ну прямо как ледяной айсберг.

— Угомонись, Мармедюк, — сказал чревовещатель кукле. — Не надо хамить старушке-мамуле.

— Да видал я ее в дубовом гробу! Если этой поганке здесь не по нраву, пусть катится ко всем чертям обратно на панель!

Миссис Уилкинс открыла рот, собираясь что-то сказать, но не издала ни звука. Вместо этого она положила на стол салфетку и встала с места. Далее миссис Строу остолбенело наблюдала за тем, как ее приятельница подошла к соседнему столику и с размаху влепила кукле полновесную затрещину.

Когда миссис Уилкинс вернулась к своему столу, миссис Строу уже надевала пальто.

— Расплатимся при выходе, — бросила миссис Уилкинс, также беря свою одежду.

Обе дамы с достоинством проследовали через зал. Чревовещатель и девушка какое-то время молча смотрели на куклу, которая завалилась набок, неестественно вывернув шею. Потом девушка потянулась со своего места и поправила ее деревянную голову.

Подвал книжного магазина казался беспредельным; ряды книг простирались влево и вправо, теряясь в потемках; книги плотно стояли на полках высоких шкафов и штабелями громоздились на полу. Неподалеку от винтовой лестницы, спускавшейся из опрятного магазинчика наверху, стоял заваленный каталогами и освещенный пыльной лампой столик мистера Харриса, книготорговца. Та же лампа под потолком освещала книжные полки вокруг стола мистера Харриса. В глубине подвала имелись другие, не менее пыльные лампы; их включали, дергая за шнур, сами клиенты, и они же должны были и выключать их на обратном пути, чтобы потом ощупью добираться до мистера Харриса, который принимал плату и заворачивал покупки. В данный момент у мистера Харриса (знавшего точное местонахождение каждой книги на забитых до отказа полках) был только один посетитель, юноша лет восемнадцати, листавший книгу под зажженной дальней лампой. В помещении было прохладно, и оба, клиент и хозяин, не снимали пальто. Мистер Харрис периодически вставал из-за стола, чтобы подкинуть немного угля в железную печурку у лестницы. В паузах между вставаниями мистера Харриса и отдаленными шорохами, когда юнец брал с полки или возвращал на место очередной том, ничто не нарушало покой сумрачного книгохранилища.