Тайна меча самураев - Борис Бабкин

– Лучше бы с алкоголем не мешать, – заставил его вздрогнуть мужской голос. – А больно не будет, это правда. Но если ошибетесь с дозой, просто помаетесь животом, но останетесь живы. Лучше застрелиться, – усмехнулся сидевший в кресле крепкий блондин в камуфляже. – Меня Сергей зовут, – кивнул он. – Можно закурить?

Профессор кивнул.

– Может, выпьете? – достал фляжку Сергей. – Коньяк, и говорят, хороший. Перед смертью не помешает, – поднявшись, он вытащил два складных стаканчика и налил в оба по половине. – А это – закусить, – положил на стол шоколад. Поломал пополам. – Ну, давайте за знакомство, – поднял он стаканчик.

Профессор сделал то же самое.

– Владислав Артемьевич, – запоздало представился профессор. – А вы как сюда попали? – опомнился он.

– Через дверь, – ответил Сергей. – Вы оставили ее открытой. А в наши дни это небезопасно, – улыбнулся он.

– Но зачем вы зашли? – удивился профессор.

– Чтобы выпить, – засмеялся Сергей.

– Очень приятно, – машинально ответил профессор и опрокинул налитое в рот.

Вытаращив глаза, он широко открыл рот и замахал руками.

– Резкий выдох, – кивнул Сергей.

Профессор хрипло выдохнул.

– Теперь водички, – Сергей подал ему стакан с водой.

Профессор жадно выпил воду.

– Легче? – спросил Сергей.

– Намного, – сумел ответить Владислав Артемьевич.

– Позже повторим, – кивнул Сергей. – Смерть, а тем более самоубийство – дело серьезное и непременно требует выпивки.

– Так я и знала, – вошла молодая женщина в брючном костюме и кожаном плаще. – Не стыдно тебе? – сердито посмотрела она на опустившего голову Сергея. – Зачем помешал человеку? Впрочем, если хотите, сделаю укол, – она дерзко посмотрела на округлившего глаза профессора. – И боли не будет, просто уснете, и все. Ой, – заметила она пузырек. – Срочно надо сполоснуть. Ведь яд впитывается. Я мигом, – она вышла из комнаты.

– Кто эта дама? – пьянея, спросил профессор.

– Моя жена, – ответил Сергей. – Воевали вместе в Чечне, там, собственно, и поженились. Повторим? – предложил он.

Качнувшись, профессор пьяно кивнул. Он бы упал, но Сергей сумел его поймать.

– Уложи его, а я пока протру все, за что ты брался. Как быть с ключом?

– У меня есть дубликат, – показал ей ключ Сергей. – Я сразу после сигнала сделал слепок, когда Ростислав был на работе, и…

– Пошли, – она посмотрела на часы.

– Молодец ты у меня, Надюшка, – улыбаясь, он поцеловал жену. – Кстати, говорят, ты этого прилично приложила…

– У него ствол был, – напомнила она.

– А основное мы так и не узнали, – недовольно протянул он.

– Ну почему же, – засмеялась Надя. – Потом поговорим, – приложила она палец к губам мужа.

– Я думал, на медике женился, а оказывается, на двойнике Мата Хари, – рассмеялся он.

– Что?! – вскочил Иван Федорович. – Срочно к профессору!

– Не надо беспокоить его минимум шесть часов, – проговорил женский голос. – Он спит. А вот потом желательно, чтобы рядом с ним был кто-то постоянно.

– Отставить выезд, – скомандовал Федорович. – А вы, собственно, кто такая и откуда все знаете?

– Это не важно, и зря вы затягиваете время, пытаясь засечь телефон. Я его выброшу. Просто прошу, сделайте все, как я сказала. Чтобы вы поверили, вам сейчас мальчик передаст кассету, посмотрите. До свидания, – и телефон отключился.

– Иван Федорович, – вошел Альберт, – что за тревога?

– Тут какой-то паренек с кассетой, – держа за руку мальчишку лет пятнадцати явно не из богатой семьи, проговорил вошедший рослый чоповец.

– Кассету давай, пацана отпусти и денег дай, – кивнул он. – Рублей триста. У тебя родные есть?

– Да, – кивнул мальчик. – Мама больная и сестра…

– Отвезите и купите все, что надо, – приказал Федорович.

– Поехали, – кивнул мальчику чоповец.

– Что тут? – раздался в динамике голос Березовой.

– Сейчас зайду, – поднялся он. – Вам волноваться нельзя, Мария Александровна…

– Немедленно с кассетой ко мне, – сердито проговорила Маша.

– Значит, пацаненку помогут, – улыбнулся сидевший за рулем «Вольво» Сергей.

– Поехали, – бросила Надя.

– Господи, – ахнула Маша. – Немедленно…

– Просили часов пять не беспокоить, – улыбнулся Федорович.

– Те, кто прислал пленку? – посмотрела на него Маша.

Он кивнул.

– Грамотно снимали, – засмеялся Федорович, видя, как, открыв рот, машет рукой профессор. – Кто-то сидит с ним, но его не видно и не слышно. А наверняка в коньяке снотворное, – добавил он.

– А почему вы решили, что это коньяк? – спросила она.

– Ну, – усмехнулся Федорович. – Не будут же профессора водкой угощать, – усмехнулся он.

– Логично, – улыбнулась Маша.

– И все-таки я пошлю людей, – решил Федорович. – А то мало ли что.

– Правильно, – улыбнулась Мария. – Но мне кажется, эти люди охраняют его. И как бы ваши головорезы не столкнулись с этими Робин Гудами.

– Робин хоть и был Гуд, но тем не менее грабил, – усмехнулся Федорович. – А эти появились неожиданно и спасли жизнь не только вам, но и профессору. Очень хотелось бы знать, кто они, – вздохнул он.

– У меня тоже большое желание познакомиться с этими спасителями, – прошептала Маша.

– Ну и что? – спросил Балтиец.

– Как я и думал, – усмехнулся невысокий мордатый мужик. – Все провалилось. Кто-то вмешался, Ростика повязали с его авторучкой, и Придурка заодно. Со стволом. Кстати, его баба какая-то по яйцам так саданула…

– А от кого Машка забрюхатела, так и не выяснили? – перебил он мордатого.

– Да похоже, никто ничего не знает, – усмехнулся тот. – Может…

– Да это не важно, – отмахнулся Балтиец. – Значит, работать будут как минимум трое. Включая американца. Пусть выцеливают, а я все проще и быстрее сделаю, – подмигнул он мордатому. – Шарахну из «мухи», и привет. Народу будет полно, и пока разберутся, кто да что, я уйти успею. Ты форму достала? – посмотрел он на вошедшую Риту.

– Как ты просил, два комплекта, – она положила два чемодана.

– Ништяк, – кивнул он. – Хапнем мы с тобой триста тысяч евро и покатим по курортам. Плюс еще заначка имеется.

– Позиция просто идеальная, – говорил по-английски Ковбой. – Все как на ладони. Четыреста пятьдесят два метра до двери. С такого расстояния я попадаю слону в глаз. Но я выстрелю дважды. Один раз в нее, второй в сына. Я успею уйти. Правда, мешает эта проклятая реклама, но ночью мы ее сдвинем на двадцать сантиметров… Понятно?