Варвары и Рим. Крушение империи - Джон Багнелл Бьюри

После уголовного права идет право наследственное. Основной принцип — равное деление наследства между сыновьями. Сыновья являлись законными наследниками, а дочери не наследовали ничего. Особенностью наследственного законодательства является обеспечение детей мужского рода, рожденных вне брака. «Если кто оставит одного законнорожденного сына и в то же время одного или более незаконнорожденных сыновей, пусть возьмет законнорожденный сын две доли из имущества отца, незаконнорожденные — третью. Если будет двое законнорожденных сыновей, незаконнорожденные, сколько бы их ни было, пусть имеют пятую часть; если законнорожденных будет трое, незаконнорожденные пусть имеют седьмую часть и так далее». Если же сыновья только незаконнорожденные, а единственный законнорожденный ребенок — девочка, поступали следующим образом: дочь получала одну часть, незаконнорожденные сыновья, сколько бы их ни было, тоже одну, и оставшаяся третья часть доставалась ближайшему родственнику.

Никто не мог лишить своего сына наследства, если тот не совершил какого-нибудь ужасного преступления. Также нельзя было передавать свою собственность другому, если существовал сын-наследник. Весьма интересны законы о дарении собственности. Они напоминают нам о древнем народном собрании, которое саксы называли gemot, франки — mallus, а лангобарды и норманны — thing. (Такие народные собрания характерны для всех индоевропейцев, так, у славян такое народное собрание называлось вече, а, например, у хеттов Малой Азии — панк. — Ред.) Каждый дар должен был делаться прилюдно, и для обозначения акта дарения лангобарды в Италии применяли составное латинское слово thin-gare. Сам дар назывался gaire-thinx. При этом gaire означает копье, и, очевидно, относится к какому-нибудь торжественному акту с использованием копья. Закон Ротари гласит: «Если кто захочет подарить свои вещи другому, пусть совершает сам дар — gaire-thinx — не тайно, а перед свободными людьми, чтобы в дальнейшем не разгорелся бы никакой спор между тем, кто дарит, и тем, кто будет принимать». Только мужчины, не имевшие законных сыновей, могли дарить свою собственность. Если такой бездетный человек хотел оставить свою собственность не ближайшему родственнику, а постороннему, по лангобардским законам (тогда не было такого понятия, как завещательное распоряжение) единственным для него вариантом было дарение — gaire-thinx — с оговоркой, что передача должна осуществиться только после его смерти. Для таких случаев существовала специальная формула: дарителю следовало произнести слова lidin laib, смысл которых нам неясен. Хуже всего было то, что таким даром, сделанным на людях, человек ограничивал власть над своей же собственностью на всю оставшуюся жизнь. Впредь он был обязан относиться к своей собственности разумно, не разбазаривать ее. Только если человек, бездетный во время thingatia, впоследствии обзаводился сыновьями, тогда акт дарения признавался не имеющим законной силы.

Теперь перейдем к семейному праву. Ротари формулирует общее утверждение касательно положения женщины в следующем законе: «Ни одна свободная женщина, живущая в нашем королевстве по lex Langobardorum, не должна жить selpmundia, то есть по собственной свободной воле. Она всегда должна оставаться под покровительством мужчин, и если других нет, тогда под покровительством короля. Она не имеет права передавать или дарить свое движимое и недвижимое имущество без согласия того, под чьим мундиумом она находится»[20].

Этот принцип конечно же был общим для всех древних германцев. Но нигде мы не находим его так четко сформулированным, как в эдикте Ротари. Да и выводы изложены ясно и полно. В дни, когда кровная вражда была общепринятым социальным институтом, эта система давала большие преимущества женщинам. И если mund, или покровитель, женщины был ответствен за ее дела, вполне разумно, что он имел право решающего голоса при распоряжении ее собственностью.

Законы о браке в основном касались денежных средств, которые в таком случае переходили из рук в руки. Речь шла о трех разных суммах — meet, faderfio, morgincap. Жених выкупал невесту у отца или опекуна, и цену, которую он обещал заплатить, называли meed, или, поскольку лангобарды меняли d на t, — meet. При заключении такой сделки жениху требовалась помощь друга, который давал гарантию, что он выполнит свое обещание. Затем отец должен был дать невесте приданое, которое называлось faderfio — плата отца. После заключения брака муж дарил жене крупный подарок — morgengebe, или, по-лангобардски, morgincap. Законы устанавливают, что происходит с этими суммами при разных обстоятельствах. Далее творец законов рассматривает случаи неравных браков между свободными людьми и серфами, или рабами, и социальный статус отпрысков в таких семьях. Единственный неравный брак, который был строго запрещен, — это союз между свободной женщиной и рабом. Раб, который женился на свободной женщине, навлекал на себя смерть, а родственники женщины, нарушившей закон, имели право ее убить или изгнать, отобрав собственность. Если они не принимали никаких мер, королевский чиновник (должностное лицо) обязан был отвести такую женщину в суд, после чего она должна была работать — ткать вместе с другими рабынями. С другой стороны, если мужчина решал взять в жены одну из своих рабынь, он мог это сделать, но сначала ему следовало дать ей свободу.

Далее эдикт рассматривает вопрос об освобождении рабов, и мы узнаем об очень интересном процессе, скорее всего старогерманском. Давайте подробно изучим случай, о котором я только что упомянул: мужчина решил жениться на рабыне и поэтому должен ее освободить. Что он должен делать конкретно? Они оба предстают перед собранием, и там он должен передать рабыню посредством акта дарения — gaire-thinx — другому свободному человеку. Тот, в свою очередь, должен передать ее третьему, который передает ее четвертому таким же актом дарения. После этого четвертый хозяин ведет ее в место, где встречаются четыре дороги, и там в присутствии свидетелей дает ей стрелу, знак свободы, и произносит слова: «Ты можешь выбрать любую из этих четырех дорог, ты свободна». После этого рабыня становилась folkfree и больше не находилась под властью хозяина. В связи с этим может возникнуть вопрос: могла ли римская рабыня лангобардского хозяина, освобожденная таким образом, жить как свободный человек, по римскому или по лангобардскому личному праву? Этот случай рассматривается Ротари, который постановил, что все вольноотпущенники, освобожденные лангобардскими хозяевами, должны жить по лангобардским законам. Этот текст — очевиднейшее доказательство того, что римское личное право существовало параллельно с лангобардским.

Законы, касающиеся беглых рабов, представляются очень важными для истории упадка рабства. Все люди были обязаны задержать раба, который пытался сбежать. Если лодочник перевезет его через реку, зная, что он раб, он должен, при обнаружении, присоединиться к поискам беглеца. Если же беглого раба так и не удавалось обнаружить, лодочник был обязан выплатить стоимость раба и любой собственности, которую он мог украсть, хозяину, и, помимо этого, штраф в размере 20 солидов в королевскую казну. Если раб укрылся в частном доме, хозяин имеет право вломиться туда, принимая во внимание его furor in servum suum. Если кто-нибудь укроет беглого раба, даст ему пищу или укажет дорогу, то при обнаружении такой человек должен присоединиться к поискам раба. Если беглого раба так и не удавалось обнаружить, такой человек должен был выплатить стоимость раба и любой работы, которая не была выполнена из-за бегства раба. Любой человек, к дому которого приходил беглый раб, должен был в течение девяти дней уведомить его хозяина. Церковь не должна была предоставлять защиты беглым рабам. Если раб забежал в церковь или в дом епископа или священнослужителя, его следовало отдать. Если же раб не был отдан после третьего требования, епископ или священнослужитель, который его укрывал, должен был не только вернуть этого раба, но и приобрести за свой счет другого раба примерно такой же стоимости. Нельзя не отметить очень интересный факт: аналогичный закон направлен против потворства такого рода со стороны королевских должностных лиц. На основании серии строгих законов, из которых я выбрал только некоторые, можно сделать вывод, что в целом общественное мнение в лангобардском королевстве симпатизировало рабам. Законы представляются нам попыткой поддержать древний правовой институт рабства, которому угрожают революционные изменения из-за перемены в чувствах людей. Важно, что лодочник должен заплатить, кроме компенсации, еще и штраф в королевскую казну. Это предполагает, что король и государство заинтересованы в сохранении этого правового института.