Сломанные вещи - Лорен Оливер

– Бринн. Ты его украла.

– Я перевела его в свою собственность, – мило поправляет она меня. – Так или иначе ему не следовало им размахивать. Успокойся, образцовая девочка-скаут, добавляет она, закатывая глаза. – Я перешлю ему телефон по почте или еще как-нибудь, ты довольна?

Уэйд и Эбби выходят из «Севен-Илевен» вместе. Эбби несет пластиковый пакет, набитый газировкой, водой и снеками. Уэйд по какой-то ведомой одному ему причине приобрел п-образный красный противосолнечный щиток для ветрового стекла и темные очки.

Внезапно меня охватывает острое чувство одиночества.

– Ты как, в порядке? – Оуэн касается тыльной стороны моей ладони. Едва-едва.

– Да, в порядке. – Я кладу обе ладони между бедер и крепко сжимаю их. – Я просто думала сейчас о Саммер. И, наверное, скучала по ней.

Похоже, он хочет что-то сказать. Но тут Уэйд садится за руль, а Эбби втискивается к нам на заднее сиденье, причем они оба продолжают спорить о том, содержится ли в сникерсах кофеин. Когда Оуэн двигается, чтобы дать место Эбби, наши колени ненадолго касаются друг друга.

– Кстати, наверное, я должен вас поблагодарить. – Он выпрямляется, все еще прижимая дурацкий буррито к своему глазу. – Ведь вы как-никак спасли меня от линчевания разъяренной толпой.

– Ага. И теперь ты наш должник. – Бринн тянется назад, выхватывает у Эбби батончик «Кит-Кат» и зубами разрывает уголок его обертки. – Вот и плати должок.

Оуэн меняется в лице.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А разве Миа тебе не говорила? – спрашивает Бринн, поворачиваясь уже ко мне. Тон у нее беззаботный, но я вижу, что взглядом она предупреждает меня: «Не вздумай запасть на него опять. Не будь дурой. Не делай этого. Не надо».

– Я до этого еще не дошла, – говорю я ей, делая то, что подпадает под № 23. Слова, используемые, чтобы лгать, вместо того, чтобы говорить то, что ты в самом деле хочешь сказать. В глубине души я знаю, что не задала ему важного вопроса только по одной причине – потому что боюсь того, что он может сказать в ответ.

– Миа и Бринн охотятся за убийцей Саммер, – произносит Эбби голосом закадрового комментатора в кино. Она пытается открыть пакет картофельных чипсов и, судя по всему, не замечает, что вокруг нее воцаряется тишина, нарушаемая только шуршанием пакета.

– Я думал, Бринн считает, будто этим убийцей был я, – говорит Оуэн.

– Ну так убеди меня в обратном. – Бринн пожимает плечами, словно речь идет о каком-то глупом споре по поводу фильма или недавно открытой бутербродной.

Проходит целая вечность, прежде чем Оуэн оборачивается ко мне.

– Миа?

Я подавляю в себе желание извиниться.

– Ты сказал, что оказал Саммер какую-то услугу. – Я нахожу слова медленно, с трудом, но все-таки произношу их. – Ты сказал, что сохранил ее секрет в тайне вроде бы потому, что чувствовал себя виноватым.

– Так и есть. – Несмотря на то, что один его глаз закрыт, Оуэн смотрит таким взглядом, будто мысленно уменьшает меня до размеров какого-нибудь насекомого. И я действительно чувствую себя так, будто я жалкое насекомое или же как будто я проглотила насекомое, и теперь оно, царапаясь, пытается выбраться из моего желудка. – Я поклялся ей, что не открою ее секрет никому. Никогда. – Он нарочно делает упор на последнем слове.

– Саммер умерла, Оуэн, – говорит Бринн. – Ее голос звучит резко, сурово. – Теперь у нее больше нет секретов.

Оуэн открывает было рот, потом закрывает опять. Его лицо побелело. Он поворачивается ко мне.

– Я ей обещал, – повторяет он.

И внезапно во мне просыпается старая ревность: вдруг подкравшееся тошнотворное чувство, похожее на кишечный вирус. Почему он дал обещание Саммер? Почему он ее оберегал?

Почему он поцеловался с ней, хотя ему следовало поцеловаться со мной?

Я понимаю, что обвинять его несправедливо. Мы все оберегали Саммер по причинам, которые я не могу до конца объяснить. Именно поэтому ни Бринн, ни я никогда никому не рассказывали, что в действительности произошло в лесу в тот день, именно поэтому мы никогда не говорили о том, какой была Саммер на самом деле. О том, как, разозлившись, она с силой царапала меня ногтями или же хватала за плечи и трясла так, что начинали стучать зубы. О том, как она однажды начала резать ножницами свои запястья, когда Бринн призналась, что, возможно, увлечена Эйми Берковиц – она просто сидела и чертила на своей коже длинные царапины, пока Бринн не принялась умолять ее перестать, заплакала и поклялась Саммер, что никогда никого не полюбит больше, чем нас – и тут Саммер рассмеялась, назвав Бринн идиоткой, после чего оставила окровавленные ножницы на моем письменном столе.

О том, как она стала для нас всех нашим собственным торнадо. Мы были захвачены ее силой. Она крутила нами, как хотела. Она заставляла мир вращаться быстрее. Она затмевала собой весь остальной свет.

Мы не могли вырваться из-под ее власти.

И, быть может, сейчас все дело в прошлом, в этом ее влиянии на нас, в ветрах, запертых внутри, но теперь роль разрушительницы хочется сыграть мне самой. Я хочу разрушить, разорвать старые связи. Я хочу сокрушить ее и свалить обратно в могилу.

Я хочу, чтобы Саммер нас отпустила.

Оуэн все еще смотрит на меня. Смотрит умоляющим взглядом, словно ожидает, что я начну возражать Бринн.

Но вместо этого я говорю:

– Время пришло, Оуэн.

Из легких с шумом выходит воздух, как будто вместо того, чтобы произнести эти слова, я ударила его кулаком в живот. Тело Оуэна обмякает на сиденье, он отнимает руку от лица.

– Хорошо, – говорит он наконец. – Хорошо, – повторяет он и поднимает глаза. – Я не думал, что это что-то важное. Она попросила меня увезти вашу рукопись – ту книгу, над которой вы работали. Она взяла с меня слово, что я не стану ее читать, что я на нее даже не взгляну.

Бринн на секунду смотрит на меня, и мое тело словно бьет током.

– Но ты ее прочитал, да?

Оуэн качает головой.

– Вовсе нет. Она принесла ее мне в упакованном виде.

– Но до этого она ведь наверняка рассказала тебе, о чем там говорилось. – Бринн произносит это небрежно, буднично. – Ведь ты как-никак обучал ее частным образом и все такое.

– Обучал ее? – Хотя его щека и правый глаз безнадежно распухли, Оуэн умудряется вытаращить левый. – Да я даже ни разу не видел Саммер с книгой.

«Вы с ней были слишком заняты другими вещами», – шепчет ужасный голос в моей голове.

Бринн выдыхает воздух.

– Ну хорошо, ты ни разу не видел «Возвращения в Лавлорн», пока Саммер не отдала его тебе. А она сказала, почему хочет, чтобы рукопись исчезла?

Оуэн качает головой.