Кентавр - Элджернон Генри Блэквуд

— Оно пришло, потому мы о нем говорили; наши мысли позволили ему заметить нас и выйти сюда. Но кедр не дает пройти дальше. Оно не может перебраться через лужайку….

Все трое уже встали, когда авторитетный голос хозяина дома внезапно привлек к себе внимание Софии, взявшейся за колокольчик.

— Дорогая, я бы ничего не стал говорить мисс Томпсон. — Он чувствовал, что голос дрожит от тревоги, но тут же к нему вернулось самообладание. — Садовник может пойти….

Сандерсон резко пресек его:

— Позвольте мне пойти посмотреть, все ли в порядке.

И прежде чем кто-либо смог ответить или возразить, он выскочил через открытое окно. Хозяева видели, как он побежал через лужайку, и скоро его фигура исчезла в темноте.

Минутой позже в ответ на звон колокольчика вошла служанка, а из холла донесся громкий лай терьера.

— Принесите лампы, — коротко сказал Биттаси, и когда за ней тихо закрылась дверь, супруги услышали, как ветер с заунывным пением кружит у стен дома. Ему вторил издалека шелест листвы.

— Видишь, ветер поднимается. Это был ветер!

Он успокаивающе обнял жену, стараясь унять ее дрожь. Но и его не отпускала дрожь, хотя не из-за тревоги, а от странной эйфории.

— То, что ты видела, был дым из трубы над домиком Страйда или от кучи мусора, который он жег на огороде. А шумели ветки, шелестевшие на ветру. Зачем так волноваться?

Она в ответ беспомощно прошептала:

— Я испугалась за тебя, дорогой. Из-за этого человека мне так не по себе — он влияет на тебя. Знаю, все это очень глупо. По-моему… я устала; похоже, у меня переутомление… перенервничала.

Слова сыпались в беспорядочной спешке, ее взгляд при этом не отрывался от окна.

— Тебя утомил наш гость, — ласково сказал Биттаси. — Мы так отвыкли от посторонних в доме. Завтра он уедет.

Он грел ее холодные руки в своих, нежно поглаживая. Больше он ничего не мог сказать или сделать. От странного внутреннего возбуждения сердце у него билось чаще, его переполняло веселье. Неясно было, отчего. Он только догадывался об источнике.

Вглядевшись сквозь сумрак в его лицо, миссис Биттаси сказала странную вещь:

— Мне на секунду показалось, Дэвид, что ты… изменился. Нервы сегодня вечером на пределе.

О госте она больше не упоминала.

Звук шагов по лужайке предупредил о возвращении Сандерсона, поэтому Биттаси быстро ответил, понизив голос:

— На мой счет нечего опасаться, голубушка. Со мной все в порядке. Уверяю тебя; никогда в жизни еще не чувствовал себя так хорошо, так счастливо.

Вошла мисс Томпсон с лампами, ярко осветившими все вокруг. Едва она покинула комнату, как в окне показался Сандерсон.

— Ничего страшного, — бросил он, закрывая за собой створку. — Кто-то жег листья, и дым понесло на деревья. А еще дальше, — добавил художник, бросив многозначительный взгляд на хозяина дома, но так осторожно, что миссис Биттаси ничего не заметила, — в лесу… загудел ветер.

Но все же хозяйка кое-что заметила: как блестят его глаза, и вдруг такой же блеск появился в глазах мужа; а еще — явный глубинный смысл, вложенный в простые слова «еще дальше в лесу… загудел ветер». У нее осталось неприятное впечатление, что он имеет в виду больше, чем говорит. В его тоне чувствовался совсем иной подтекст. На самом деле речь шла не о «ветре», и тот не остался «далеко в лесу», скорее, он устремлялся сюда. И вдобавок — еще более неприятное — муж понял скрытый смысл этих слов.

— Дэвид, дорогой, — заметила она, как только они остались наверху одни. — У меня ужасно дурное предчувствие насчет этого человека. Не могу от него избавиться.

От трепета в ее голосе его затопила нежность.

Он обернулся:

— Какое, милая? Ты порой так мнительна.

— Мне кажется, — запнулась она, колеблясь в смущении и страхе, — может, он гипнотизер, или поклонник теософии, или чего-то в этом роде? Понимаешь, я имею в виду…

Биттаси слишком привык к ее мелким тревогам, чтобы относиться к ним серьезно или исправлять неточности в ее речи, но сегодня чувствовал, что ей необходима забота и нежность. И утешал, как только мог.

— Но даже если и так, никакого вреда от этого нет, — тихо ответил он. — Просто он по-другому назвал очень древние идеи, дорогая.

В голосе не было и тени нетерпения.

— Я имею в виду, — отозвалась она, и тут он почуял, что слова, которых он страшился, встают непобедимым сонмом за ее спиной, — Сандерсон — один из тех, кто, как предсказано, придет, когда наступит конец света.

Голова ее полнилась призраками Антихриста и пророчеств: по ее ощущению, она едва избегла числа зверя. Папа Римский вызывал у нее наибольшую ненависть, этот враг был доступен ее пониманию; цель была вся на виду. Но с лесом и деревьями все было так туманно и страшно. Здесь она терялась.

— Он наводит на мысль, — продолжала она, — об ангельских чинах и божественных силах в высшем мире, а еще я невольно начинаю думать о том, что бродит во тьме. Не понравились мне его речи о деревьях, которые ночью оживают, — сразу вспоминаются волки в овечьих шкурах. А когда в небе над лужайкой то ужасное показалось…

Но муж прервал ее, поскольку решил, что лучше к этой теме не возвращаться.

— По-моему, он просто хотел сказать, Софи, — довольно мрачно, но с легкой улыбкой вставил он, — что деревья живут в какой-то степени сознательной жизнью. В целом славная мысль. Немного напоминает то, что мы однажды вечером читали в «Таймс», помнишь? И еще то, что лес может обладать своего рода коллективной личностью. Не забывай, он художник, творческая натура.

— И все же это опасно, — настаивала она. — Чувствую, что он играет с огнем, неразумно рискует…

— Все во власти Господа, — мягко возразил он. — Мы не должны закрывать глаза и уши знанию любого рода, правда?

— У тебя, Дэвид, желание всегда намного опережает мысль[24], — ответила она.

Как ребенок, думающий, что «яко кадило пред Тобою» значит «я крокодил перед Тобою», так и миссис Биттаси воспринимала пословицы на слух и так же их воспроизводила. Она попыталась вложить тревогу в цитату.

— И должны испытывать духов, от Бога ли они[25], — робко добавила она.

— Конечно, дорогая, мы всегда можем это сделать, — согласился он, укладываясь спать.