Командорские острова - Алексей Волков

– Какие?

Армия была не настолько велика, чтобы прикрыть страну с разных направлений. Часть находилась в Прибалтике. Другая – в столице и окрестностях. Плюс приходилось держать войска на юге на случай каких-либо действий со стороны Турции. Малороссия прикрывалась в основном казаками да гарнизонами из сохранившихся там стрельцов.

Ответа на свой вопрос Петр не ждал. Он перебрался за стол и начал сразу писать бумагу.

Лицо царя чуть подергивалось, как всегда с ним бывало при волнении.

Неудивительно, что Петр не вспомнил сам о возможной угрозе с юга. Все его мысли были заняты происходящим под Ригой, и он просто не успел до конца прочувствовать все вероятные последствия измены несостоявшегося союзника.

Перо скользило быстро, порою едва отрываясь от листа, порою роняя по пути чернильную кляксу.

Царь размашисто подписался и крикнул:

– Ягужинского ко мне!

В дверях немедленно вырос молодой подтянутый офицер.

– Доставишь Мазепе. Срочно!

Командор невольно вздрогнул.

Он несколько раз мельком встречался с человеком, чье имя стало синонимом предательства. Впечатление было довольно неприятное. Несколько одутловатое лицо гетмана дышало властолюбием и жестокостью, однако при виде Петра в глазах появлялся самый обычный подхалимаж мелкого хозяйчика к хозяину крупному. Царь плохо разбирался в людях, принимал лизоблюдство за искреннее уважение и любовь, но обмануть Командора было труднее.

Любой нормальный офицер просто обязан быть психологом. Иначе он просто не сможет управлять людьми, которые волею судеб стали солдатами. Да и за годы работы начальником охраны у народного депутата Кабанов насмотрелся всякого. Было в гетмане что-то нечистоплотное, как в тех очень важных, важных просто и не слишком важных людях, с которыми частенько имел дело его бывший патрон. Конечно, была в отношении Командора некоторая предвзятость, но все же он привык доверять своему чутью.

Предателями не рождаются. Ими становятся благодаря обстоятельствам и свойствам характера. Другой, быть может, и предал бы, но условий не создалось, и он остался честным человеком. В известной Кабанову истории Мазепе показалось, что Карл одержит верх в растянувшейся схватке, и он поспешил забить себе местечко при новом хозяине. Но если в данный момент сильнее Петр, то для измены не найдется места. Не все люди идеальны, так что из того?

Но порою тянуло заложить Петру гетмана как изменника. Благо при нынешних методах дознания главное – это попасть к палачу, а там уж сознаешься сам во всем, в чем тебе предложат сознаться. Вот только останется тогда наградить себя тридцатью сребрениками Иуды…

Ягужинский кивнул государю и торопливо вышел.

– Все же, государь, послать туда армию необходимо, – твердым голосом произнес Командор. – Нет у меня веры, что казаки могут справиться одни в случае необходимости.

– Нет у меня свободных полков. Нет, – отозвался Петр. – Сейчас главное – не дать шведам отвоевать Лифляндию.

– Но и дать им вторгнуться в пределы нашего государства мы позволить не можем. – Командор говорил, а сам вспоминал, какие из частей находятся поближе к Малороссии. – С одной стороны, наличие крупных сил способно остудить самые горячие польские головы. С другой – собрав там кулак, мы сами будем иметь возможность в случае необходимости перейти в наступление с той стороны, с которой нас не ждут. Думаю, без особого риска туда реально направить Костромской и Курский пехотные полки из Орла, Самарский из Воронежа и по одному – из Таганрога и Азова. Все равно зимой турки никаких действий предпринять против нас не смогут, да и на юге чуть что – хватит моряков. И еще Тверской драгунский. Все равно он стоит в тех краях без дела.

– А что? По-моему, дело, – поддержал Командора Головин.

– Да? И кого вы предложите в командующие? Уж не себя ли? – поинтересовался Петр.

Это тоже было извечной проблемой. Не хватало надежных людей, а про людей не просто надежных, но еще и талантливых – не стоило и говорить.

– Можно Шереметева, – вздохнул Командор. Он немного побаивался, что сейчас его обвинят в зависти. Мол, старается устранить конкурента с поля грядущей битвы. – Одно дело – если Мазепа вынужден будет подчиниться какому-нибудь генералу, и совсем другое – когда фельдмаршалу.

– Не доверяешь гетману? – по-своему, хотя вполне правильно понял подозрительный Петр.

– До сих пор у него не было случая проявить свои полководческие способности, – уклонился от прямого ответа Кабанов. – Лучше иметь там проверенного человека.

– Быть по сему, – согласился царь. – Мы же выступаем, как только все будет подготовлено.

Петр поднялся, давая понять, что разговоры закончены и пора заняться живым делом.

– Государь, разреши. – Кабанов тоже поднялся. – Можно я выеду прямо сейчас на Псков? Заберу стоящие там полки, потом присоединю какие-нибудь гарнизоны по дороге и буду у Риги на несколько дней раньше.

– Разобьют, – веско заметил Головин.

– Я осторожно, – слегка улыбнулся Командор. – Но Риге необходима помощь как можно быстрее. Буду действовать налетами, не ввязываясь в сражение. Это здорово отвлечет шведов и саксонцев. Тут главное – не лезть под удар.

По лицу Петра было видно, что ему очень хочется поставить на место строптивого подданного. Но до сих пор Командор не подводил царя ни разу, более того – всегда помогал в самых сложных положениях, и царь поступил справедливо.

– Действуй. Но потерпишь поражение – ответишь головой.

– Отвечу, государь, – согласился Кабанов.

Но весь его вид говорил: «Поражение – не дождетесь!»

– Ты хоть уверен, что Рига еще стоит? – вдруг спросил Петр.

Ему было до боли жаль вожделенного порта.

– Куда она денется, государь? Там же Сорокин. А Костя себя застать врасплох не даст.

Однако на войне бывает всякое, и полной уверенности Кабанов не чувствовал. Потому и спешил, что постоянно терзался вопросом: «Как там Рига?»

Ставший русским город у нерусского моря…

Еще никто не додумался в те времена закрывать границы на замок. Если что препятствовало жителям приграничных районов навещать друг друга – так это крепостное право. Помещики зорко следили, чтобы их крестьяне не отдалялись от своих жилищ далеко. Да и что они там могли увидеть? Такие же деревни, но с иным помещиком. Потому следили не столько за приезжающими, сколько за отъезжающими.

Сами люди в большинстве своем тоже были не склонны к путешествиям. Поездка к соседям за десяток верст считалась событием. Даже жители вольные предпочитали сидеть дома. Разве что заработок зависел от дорог, как у торговцев, или была возможность поискать лучшей доли.

Но все же определенные связи между частными лицами разных государств сохранялись. Кто-то с кем-то встречался раньше, кто-то был связан делами, кто-то состоял в родстве. Никаких пунктов о родственниках за границей еще тоже не придумали. Да и к самим родственникам относились иначе, чем в начале двадцать первого века.