Главное – выжить - Марина Иванова

– Оля, ну что ты пристала к ним, – сказала тетя Ира. – Я, сама знаешь, сколько раз падала с этой лестницы! А я же тебе сразу сказала, что молодежь сейчас не такая стала, как мы с тобой были. Они у нас взрослыми торопятся быть. И вот эти малолетки, Мишка и Сашка, девчат позвали на Новый год, а Катька со своей подругой Алькой остались за ними присмотреть. Зачем им с нами со стариками сидеть? Но я тебе честно скажу, не нравится мне ее подружка Алька, ой как не нравится…

В институте Катя ходила, прикрывая все время глаз носовым платочком. О том, что произошло в ту новогоднюю ночь, они с Алей решили никому не рассказывать.

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – попросила Катя.

Сразу по прибытию в студенческий городок Катя сходила к гинекологу. Ее успокоили и сказали, что все у нее хорошо, как и должно быть у девушки – девственницы. Что никаких изменений они не обнаружили и что анализы показали, что венерических заболеваний нет.

– Аля, я никак не могу отойти, – говорила Катя. – Меня все время мучают кошмары. И когда я хожу по институту, бывает, вспомню, что со мною произошло, так плохо становится на душе. Мне все кажется, что они меня выследят и все равно убьют. Зачем им живой свидетель? Ты знаешь, когда его мама сажала меня в такси, Кавказец стоял рядом и таким злым взглядом провожал меня. Это был взгляд не человека, это был взгляд убийцы. Я почему – то очень сильно боюсь с ними еще раз встретиться. Мне хочется все бросить и уехать подальше в свой любимый город Ленинград. Я, наверное, все – таки уеду в Питер к Лене Штоум. Она там в общаге семейной живет, замуж вышла, все время меня зовет к себе.

– Ты даже не думай об этом. Возьми и подай на них в милицию, – зло сказала любимая подруга.

– Ты что? Я же обещала маме и бабушке Индейца, что никому не скажу. Как я могу не сдержать слово?! Нет, лучше я на время уеду, спрячусь в своем любимом городе. Я попробую перевестись в пединститут имени Герцена. А потом ты летом ко мне приедешь.

– Катя, я так не хочу, чтобы ты уезжала. Может быть, не поедешь?

– Нет, я решила. Завтра пойду за билетами.

– А что родителям скажешь?

– Пока ничего не скажу. Только когда устроюсь на работу или переведусь в институт, тогда и расскажу.

На следующий день Аля посадила Катю на поезд, и та поехала в свой любимый город Ленинград.

– Ольга Семеновна! Вас вызывают в прокуратуру, – сказала взволнованно Раечка – секретарша.

У Оли Снежко подкосились ноги, когда она услышала, что ее вызывают в органы.

– Я так и думала, что Катя куда – то влипла! Что же все – таки произошло с нею в ту новогоднюю ночь?

– Хорошо, Раечка, спасибо, – сказала директор школы, Оля Снежко. – Я тебя очень прошу, не радуй никого такой новостью, – сказала по – дружески Ольга Семеновна.

Она с тяжелым сердцем шла в прокуратуру. «Что им известно о моей дочери? – думала она. – Почему Катя стала такой скрытной. Может, я мало внимания уделяю ей, с этой своей работой. Я целыми днями нахожусь в своей любимой школе. Воспитываю чужих детей. До своих очередь никак не дойдет. Нужно что – то менять в себе. Нельзя быть такой гиперответственной, – думала Оля, подходя к прокуратуре.

– Здравствуйте, Ольга Семеновна! Проходите, – вежливо и строго сказал следователь.

– Спасибо. А по какому вопросу вы меня вызвали?

– По анонимке, – сказал следователь. – У вас, Ольга Семеновна, столько недоброжелателей. Мы провели предварительное расследование и нашли массу нарушений.

– Я понимаю, времена начались другие. И пошли, как всегда, перегибы. Так по какому поводу анонимка.

– Вы не беспокойтесь, я вам дам ее прочесть. Тем более ваши враги такие трусливые, что даже побоялись написать анонимку своим почерком. Они ее напечатали. Вот, пожалуйста, почитайте.

Оля читала и не верила тому, что написано. Человек, писавший эту анонимку, был настолько уведомлен обо всех делах, которые происходили в школе, что недоразумений быть не могло. Человек, писавший ее, работал с нею бок о бок. И был самым приближенным к ней человеком. От этого становилось еще противнее. Почему ее так бессовестно предали? Да, она держала балетмейстера и хореографа на ставку уборщиц. Да, именно она была инициатором покупки всех этих картин, бюстов, аквариумов, напольных цветов в холл школьных рекреаций. Да, именно она придумала план, как сэкономить школьные деньги, и покупать новое оборудование в лингафонный кабинет, картины и бюсты политических лидеров не с помощью перечисления на счет, а напрямую, без всяких посредников, напрямую у художников, авторов этих работ. И тем самым не переплачивая двойную цену за покупку. Нужно сказать, что у Оли Снежко всегда все было записано. Она никогда бы не посмела взять хоть копейку общественную себе в карман. И поэтому, когда она читала незаслуженные обвинения, она была очень удивлена, за что можно так ненавидеть человека, чтобы требовать взять расточительницу государственного добра под стражу и посадить ее в тюрьму на много лет.

– Кому я так перешла дорогу? – стала вспоминать она тщательно.

– Ольга Семеновна, мы вызвали свидетелей, фигурирующих в вашем деле. Это хореограф и балетмейстер, и они дали письменные показания. Вот они если хотите, можете ознакомиться. Вы знаете, они во всем признались, что они знали, что вы их устроили на работу вместо техслужащих. Конечно, это было очень рискованно с вашей стороны. Если бы кто – либо из них испугался и сказал, что не получал от вас зарплаты, то вы бы не отвертелись.

– А чего мне скрывать от них правду? – удивилась Оля Снежко. – Они прекрасно знали наше положение, что в школе не было предусмотрено ставок для талантливых работников культуры, как я не добивалась в отделе образования. Вот я и вынуждена была их попросить, чтобы они меня выручили. Они ни в чем, не виноваты. Я одна придумала эту схему и пригласила их к сотрудничеству. Зато вы знаете, сколько одаренных учеников поступили в Культпросветучилище после этих занятий? А сколько актеров мы нашли в нашей школе? И я очень рада, что наши творческие дети имели возможность заниматься у профессиональных педагогов по вокалу, сценическому мастерству и хореографов.

– Это все хорошо, но сейчас мы с вами поедем в школу и будем вынуждены изъять все финансовые документы. Мы будем выяснять, сколько денег поступило на школу и куда они были израсходованы, – сказал следователь спокойно. – И если вы присвоили хоть копейку государственных средств, то мы вас привлечем к уголовной ответственности.

– Хорошо, – сказала Оля. – Поехали, товарищ следователь, в школу. Мне нечего бояться, потому что воспитана таким образом, чтобы чужое не брать!

Когда Оля приехала со следователем и двумя оперативными работниками, то была очень удивлена, что в школе уже все говорили о том, что директора школы посадили за воровство.

– Ольга Семеновна, вас что арестовали? – спросила плачущая секретарша Раечка.