Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве - Диана Чемберлен

Клэр смотрела на деда, разинув от изумления рот. Она все ждала, что он вмешается и положит конец этой ужасной сцене.

Винсент подошел к карусели и с трудом залез на платформу. Добравшись до фисгармонии, он включил музыку на полную громкость, так что никаких других звуков уже не было слышно. После этого Винсент вновь слез с платформы. Капли пота струились по его щекам, и он вытащил платок, чтобы отереть лицо.

Винсент с улыбкой повернулся к Клэр.

– Смотри, как славно кружится наша Ванесса, – ему пришлось практически кричать, чтобы она его услышала.

Ванесса сидела, крепко обняв Титана за шею, и трудно было понять, где заканчивается его грива и начинаются волосы девочки.

Посмотрев на них с минуту, Винсент вернулся к работе, а Клэр, сжавшись в комок, прислонилась к стене амбара. Крики и брань давно утихли – если вообще когда-нибудь были. Может, это такая игра и родители просто смеялись? Неприятные воспоминания стерлись и потускнели под звуки громкой, завораживающей музыки.

Мак-Лин

Впервые за всю свою жизнь она солгала Джону. То была настоящая ложь, а не какая-нибудь невинная выдумка, от которой ничего не стоит отмахнуться. Клэр позвонила ему из дома на работу, оставив сообщение на автоответчике. Все это время она судорожно сжимала трубку, однако голос ее звучал бодро и уверенно. Такое чувство, будто она и впрямь была завзятым лжецом. Впрочем, она уже успела натренироваться благодаря своей новой привычке умалчивать факты. С того ужасного утра в Балтиморе прошло дней десять. Клэр больше не рассказывала Джону о своих видениях, хотя они продолжали донимать ее. Не далее как позавчера, занимаясь в офисе бумажной работой, она вдруг увидела вместо букв и графиков изображение малиновки. Детский рисунок – совсем как из книжки-раскраски. Грудь малиновки была очерчена насыщенно красным цветом. Клэр почувствовала досаду на то, что образ выбил ее из рабочей колеи. Однако в нем, в отличие от прочих ее видений, не было ничего пугающего.

Но затем настал черед музыкальной шкатулки. Вчера вечером, после работы, она отправилась с Амелией за покупками. Та искала подарок для племянницы, и они заглянули в магазинчик, торгующий музыкальными шкатулками. Клэр рассеянно бродила вдоль прилавков, изучая различные картинки на крышках. Ее внимание привлекла шкатулка, украшенная изображением лошадки и повозки. Клэр открыла ее, и в зале зазвучала мелодия «Позволь мне называть тебя милой». Невинная песенка, но с первых же нот Клэр пробила нервная дрожь. Она так резко захлопнула крышку, что продавщица неодобрительно глянула в ее сторону.

– Пожалуйста, поосторожней. Они такие хрупкие.

Не в силах бороться с чувством тошноты и головокружения, Клэр в изнеможении прислонилась к прилавку.

– Мне плохо, – сказала она продавщице, с трудом выговаривая слова. – Могу я воспользоваться вашей уборной?

Женщина покачала головой.

– Прошу прощения, но у нас нет общественного туалета. Ближайший вы найдете…

– Прошу вас, – повторила Клэр. Комната начала стремительно вращаться перед ее глазами.

– Клэр, – раздался встревоженный голос Амелии, – ты так побледнела. Что с тобой?

Клэр разрыдалась. В глубине души она стыдилась подобного проявления слабости, но ничего не могла с этим поделать.

– Пусть она воспользуется вашей уборной, – обратилась к продавщице Амелия. Голос ее прозвучал неожиданно твердо и властно. Клэр прислонилась к подруге, продолжая всхлипывать у нее на плече.

Продавщица сдалась и повела их в коридорчик за торговым залом, где находилась маленькая уборная.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? – с тревогой спросила Амелия. С трудом кивнув, Клэр шагнула в туалет и заперла за собой дверь. Сев на закрытый унитаз, она прислонилась спиной к бачку. Стоило ей зажмуриться, и она тут же увидела собственную руку, распахивающую музыкальную шкатулку. Перед глазами мелькнула лошадка с миниатюрной повозкой. Спешно открыв глаза, она принялась читать надписи на стенах и двери крохотной кабинки. Довольный покупатель – постоянный покупатель. Лучшая продавщица месяца: Джинни Алексрод.Прочитав с дюжину таких фразочек, Клэр заметно успокоилась.

– Клэр! – раздался за дверью голос Амелии. – Клэр, с тобой все в порядке?

– Да, – ответила Клэр. Дыхание у нее полностью восстановилось. Намочив под краном платок, она аккуратно промокнула кожу под глазами, надеясь убрать оттуда следы слез. В зеркало Клэр старалась не смотреть.

Амелия, донельзя встревоженная, поджидала ее в узком коридоре. Клэр одарила подругу сияющей улыбкой.

– Прости, – сказала она. – Сама не понимаю, что со мной случилось. Мне вдруг стало так плохо, но это быстро прошло.

Амелия обняла ее за плечи.

– Ну и напугала же ты меня, детка, – промолвила она. – Ты уверена, что все хорошо?

– Абсолютно, – бодро заявила Клэр. Но, как только Амелия сказала, что хочет еще покрутиться в отделе музыкальных шкатулок, Клэр вновь ощутила прилив паники. – Я подожду тебя в коридоре, – она махнула рукой в сторону скамейки, стоявшей у дверей магазина, и Амелия согласно кивнула.

Недостаточно сбежать из магазина, размышляла Клэр, устроившись на скамье. Чтобы вернуть себе душевное равновесие, необходимо сбежать из собственной шкуры. Интересно, успеет ли она позвонить Рэнди до того, как Джон вернется с работы? Ей хотелось рассказать Рэнди обо всем, что случилось. Они не виделись после того визита в музей, зато созванивались каждый день. Клэр уже не рассказывала Джону об этих звонках.

Тем вечером, выслушав ее по телефону, Рэнди начал задавать вопросы, которых Клэр боялась, и которым в то же время была рада. Где она могла слышать эту мелодию раньше? Не затруднит ли ее представить, как могла бы звучать эта музыка в другом исполнении? Что бы она услышала, если бы дала волю своему воображению? У Клэр не было ответов на эти вопросы, но она тщательно обдумывала каждый из них.

Продолжая беседовать с Рэнди, она услышала шум машины: это Джон заводил свой автомобиль в гараж. Клэр поспешила повесить трубку, мысленно обругав себя за трусость. Если бы Джон спросил, с кем она разговаривала, она непременно ответила бы ему. Но Джон не спросил, и она тоже промолчала.

А вот сегодняшняя ее ложь была уже намеренной. Обдуманной и потому непростительной.

«Я знаю, ты сегодня работаешь допоздна, – отправила она ему сообщение на голосовую почту. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я посмотрю какое-нибудь кинцо с Амелией?» Посмотрю кинцо? Раньше она никогда не использовала этого выражения, а тут оно само сорвалось у нее с языка. «Увидимся позже».

На самом деле они с Рэнди договорились пойти на танцы.

Она мучилась этой ложью, пока надевала фиолетовое платье – не то чтобы роскошное, но слишком нарядное для офиса. По крайней мере, ей следовало сказать Джону, что она встречается с Рэнди, опустив часть про танцы. Клэр знала, что именно танцы должны были задеть Джона больше всего, ведь сам он не способен предложить ей подобное развлечение.