Бегство от свободы - Эрих Фромм

Итак, мы видим, что определенные социально-экономические изменения (особенно упадок среднего класса и возрастание роли монополистического капитала) произвели глубокое психологическое воздействие. Это воздействие было усилено и приведено в систему политической идеологией, сыгравшей в этом отношении такую же роль, как и религиозные идеологии XVI века. Нацизм психологически возродил нижние слои среднего класса и в то же время способствовал разрушению их прежних социально-экономических позиций. Нацизм мобилизовал эмоциональную энергию этих слоев и превратил ее в мощную силу, борющуюся за экономические и политические цели германского империализма.

На следующих страницах мы покажем, что личность Гитлера, его учение и вся нацистская система являются крайними проявлениями того типа характера, который мы назвали «авторитарным». Именно поэтому Гитлер особенно привлекает ту часть населения, которая обладает более или менее подобным складом характера.

Автобиография Гитлера служит прекрасной иллюстрацией авторитарной личности, а поскольку это и самый представительный документ нацистской литературы, то я воспользуюсь ею как главным источником, анализируя психологию нацизма.

Мы говорили, что авторитарный характер определяется одновременным присутствием садистских и мазохистских влечений. Садизм мы определили как стремление к неограниченной власти над другими, более или менее связанное с разрушительными тенденциями; мазохизм – как стремление раствориться в подавляющей силе, приобщившись тем самым к ее мощи и славе. И садистские и мазохистские тенденции вызываются неспособностью индивида к самостоятельному существованию, его потребностью в симбиотической связи для преодоления одиночества.

В «Майн кампф» Гитлер неоднократно демонстрирует свое садистское стремление к власти. Оно характерно и для его отношения к немецкому народу, который он презирает и «любит» типично по-садистски, и для его отношения к политическим противникам, против которых направлены его разрушительные наклонности, составляющие существенную долю его садизма. Вот что он пишет об удовлетворении, которое доставляет массам господство: «Чего они хотят – это победа сильного и уничтожение или безоговорочная капитуляция слабого». «Как женщина, которая предпочтет подчиниться сильному мужчине, а не господствовать над слабосильным, так же и массы любят повелителя больше, чем просителя, и внутренне их гораздо больше удовлетворяет доктрина, не допускающая никакого соперника, чем благодеяния либеральной свободы; часто они не знают, что делать с этой свободой, и чувствуют себя покинутыми. Они не осознают ни наглости, с которой их духовно терроризируют, ни оскорбительного ограничения их человеческих свобод, потому что им никогда не приходит в голову, как их обманывает эта доктрина».

Подавление воли слушателей превосходящей силой оратора он считает существенным фактором пропаганды. Он даже не стесняется признать, что физическая усталость его аудитории – это наиболее желательное условие, способствующее их внушаемости. Рассуждая о том, в какое время дня лучше проводить массовые политические митинги, он говорит: «По-видимому, утром и даже в течение дня человеческая воля более энергично восстает против попыток подчинить ее воле и мнению другого человека. Но вечером она легче уступает превосходящей силе более твердой воли. Ведь, по сути дела, каждый такой митинг представляет собой схватку двух противоположных сил. Высший ораторский дар господствующей апостольской натуры легче обратит к новой воле людей, у которых естественным образом ослабела сила сопротивления, чем людей, еще вполне обладающих своей психической энергией и силой воли».

Сам Гитлер прекрасно осознает условия, порождающие стремление к подчинению, и замечательно описывает состояние человека, присутствующего на массовом митинге: «Массовые митинги необходимы хотя бы потому, что индивид, который становится приверженцем нового движения, ощущает свое одиночество и легко поддается страху, оставаясь наедине; на митинге же он впервые видит зрелище большого сообщества, нечто такое, что большинству людей прибавляет силы и бодрости… Если он впервые вышел из своей маленькой мастерской или из большого предприятия, где он чувствует себя очень маленьким, и попал на массовый митинг, где его окружают тысячи и тысячи людей с теми же убеждениями… то он сам поддается магическому влиянию того, что называется массовым внушением».

Геббельс оценивает массы в том же духе. «Люди хотят только одного: чтобы ими прилично управляли», – пишет он в своем романе «Михаэль». Массы для него «не больше чем камень для скульптора. Вождь и массы – это не большая проблема, чем художник и краски».

В другой книге Геббельс точно описывает зависимость садиста от его объекта: каким слабым и опустошенным он чувствует себя, если не имеет власти над кем-либо, и как эта власть дает ему новую силу. Вот признание Геббельса в том, что происходит с ним самим: «Иногда впадаешь в глубокую депрессию. Ее можно преодолеть, лишь снова очутившись перед массами. Люди – источник нашей силы».

Красноречивое описание той власти над людьми, которую нацисты называют руководством, дал руководитель немецкого Трудового фронта Лей. Обсуждая качества, необходимые нацистскому руководителю, и задачи обучения руководителей, он пишет: «Мы должны знать, есть ли у этих людей воля руководить, быть хозяевами, одним словом – управлять… Управлять нужно с удовольствием… Мы научим этих людей верховой езде… чтобы привить им чувство абсолютного господства над живым существом».

Тот же акцент на силу и власть выражен в формулировке Гитлера о задачах образования. Он заявляет, что «все образование и воспитание ученика должно быть направлено к тому, чтобы привить ему убеждение в абсолютном превосходстве над другими».

Я надеюсь, читателя уже не поразит тот факт, что в другом месте он декларирует необходимость научить мальчика безропотно переносить несправедливость. Это противоречие типично для садистско-мазохистской раздвоенности между жаждой власти и жаждой подчинения.

Нацистскими вождями, членами «элиты» движет стремление к власти над массами. Как показывают приведенные цитаты, эта жажда власти иногда выражается с откровенностью почти невероятной. Иногда она облекается в менее агрессивную форму при помощи утверждения, что массы как раз того и хотят, чтобы ими управляли. Иногда нужно польстить массам, спрятать свое презрение к ним – и тогда прибегают к трюкам наподобие следующего. Говоря об инстинкте самосохранения, который, как мы увидим, для Гитлера более или менее идентичен стремлению к власти, он заявляет, что у арийца этот инстинкт принял наиболее благородную форму, «потому что он добровольно подчиняет свое Я жизни общества и, если потребуется, приносит его в жертву».

В первую очередь наслаждаются властью «вожди», но и массы отнюдь не лишены садистского удовлетворения. Расовые и политические меньшинства в Германии, а затем и другие народы, которые объявляются слабыми или загнивающими, – это те объекты садизма, которые «скармливаются» массам. Гитлер и его бюрократия наслаждаются властью над немецким народом, и в то же время они приучают этот народ наслаждаться властью над другими народами и стремиться к мировому господству.