Небьющееся сердце - Инна Бачинская

– Но…

– Что – но?

– Он же старый! – выпалила Оля.

– Старый? Почему старый? Ну, пятьдесят. С гаком. Для мужика это не возраст, особенно если при деньгах.

– Дело не в возрасте… – Оля замялась.

– А в чем?

– Ну, понимаешь… он как будто насквозь тебя видит, не знаю как тебе объяснить…

– Бывалый? – с сомнением предложила Риека.

– Все уже видел, все знает, все понимает! Как будто ему сто лет или даже больше. Откуда ты его знаешь?

– Он бывает у нас в «Касабланке». У него еще приятель миллионер, владелец банка. Тот вообще на меня глаз положил. Женат, к сожалению.

* * *

Потом девушки стояли на балконе, наблюдая, как господин де Брагга и Иван медленно, поминутно останавливаясь, шли по двору. С высоты мужчины казались карликами. Иван, размахивая руками, убеждал в чем-то господина де Браггу, хватал его за плечо, забегал наперед, приплясывал и мельтешил руками. Один раз даже, присев на корточки, стал чертить что-то на асфальте, свободной рукой приглашая иноземца присоединиться.

– Совсем офигел! – в сердцах сказала Риека. Недолго думая она рванула из ящика кустик герани и, размахнувшись и обсыпав землей себя и Олю, швырнула его в сторону мужчин. Несчастный цветок шлепнулся на землю метрах в десяти от живописной пары. – Черт! – сказала она, отряхиваясь. – И тут не везет! Ну что за день! А так хорошо все начиналось! Надо же было Ивану припереться! Теперь он от Себастьяна до утра не отцепится. – Она запустила пальцы в свои коротенькие волосы, подергала их и простонала: – Как я устала! Ташка, давай по сигаретке и спать, спать, спать!

Над двором висела громадная ярко-зеленая молодая луна, та самая, по которой ходил когда-то американский астронавт, и сияла со страстью и накалом, неожиданными для этого холодного и печального небесного тела. Было светло, торжественно и очень тихо. Лишь ветерок время от времени едва слышно шелестел листьями деревьев и кустов, да звенел сверчок. Мир спал. Удлинились тени предметов. Все уже вернулись домой и видели десятый сон: и влюбленная молодежь, и загулявшее старшее поколение – неверные мужья и легкомысленные жены, – и пьяницы.

Девушки удобно устроились на балконе, принеся подушки с дивана и положив их прямо на пол. Риека погасила свет в комнате. Балкон был залит лунным сиянием.

– Какая ночь! – простонала Риека. – Да в такую ночь спать просто преступление! Надо было предложить им ночное купание. А что? Взять шампанское, яблоки – и на всю ночь на реку! Хотя с Иваном все без толку.

– У него странная фамилия, – сказала Оля.

– У Ивана? Еще бы! Предмет гордости, старинная польско-украинско-еврейская! Я обалдела, когда услышала. Даже подумывала и сама стать Цехмистро. Представляешь, Риека Цехмистро! – Риека испускает восторженный вопль, от которого кровь стынет в жилах, и тут же испуганно зажимает рот рукой.

Минуту-другую девушки прислушиваются, но все по-прежнему тихо в мире, никто не проснулся и не требует к ответу нарушителей тишины.

– Это Иван тебя учил машину водить? – неожиданно спрашивает Оля.

– Иван? Как же, Иван научит! Это Славик, мой второй муж, до Ивана еще.

– У тебя их было так много? – удивляется Оля.

– Много? Трое всего! Славик мне помогает, ежели чего, мы друзья. Иван электрический утюг включить не способен. А насчет замужества – нет предела, моя маман, например, уже в пятый раз замужем – и ничего. И в шестой пойдет, в случае чего. Представляешь, Славик и его приятель врач открыли центр компьютерной диагностики импотенции. Огребают бабок немерено. Никогда бы не думала, что вокруг столько импотентов. Кому он нужен, этот центр? Как будто я и так не определю, без центра! – Риека восторженно валится на спину, дрыгает ногами и радостно взвизгивает. Оля, глядя на нее, тоже смеется. – А знаешь, – говорит Риека, отсмеявшись, – я не воспринимаю Ивана как мужа. Ну, подумай сама, какой из него муж? Так, пацан, младший брат, гений недоразвитый. Безработный к тому же.

– Почему безработный?

– Потому! Работать не хочет, вот почему. А хочет говорить, много и долго, а все чтобы пораскрывали варежки и опупели от восторга. Устроили его в школу, учителем истории в седьмой класс… выдержал две недели и сбежал. Там же планы уроков писать надо, готовиться и, вообще, скучно… Мы выше этого! Нам бы только поболтать.

– А вы давно женаты?

– Два года. Я, когда увидела его в первый раз, обалдела! Красивый мальчик – глаз не оторвешь, он тогда учился еще, начитанный, умный. Сонька, моя приятельница, притащила его к Римке на день рождения, в библиотеке подцепила. А у нас девичник, одни бабы! Пять одиноких, лишенных иллюзий баб! – Риека взвизгивает от смеха. – Представляешь? Римка накануне выгнала своего бабника, в депрессии; Сонька, страшная как смертный грех, правда, умная; я, после развода, тоже радости мало; Анюта – у нее муж еще сохранился, но гуляет, как последний кобель, и Танька, наша красавица, цены себе не сложит, мужики шеи на улице сворачивают, тоже в тоске, влюблена в хмыря с тремя детьми, образцово-показательного мужа, который ее пользует раз в квартал и вешает лапшу на уши про их «высокие отношения». А тут вдруг такое чудо! Мы сидим, рты пораскрывали, а он нам заливает из древней истории: Нефертити, индийские жрицы, они же храмовые куртизанки, Камасутра, Клеопатра, Антоний, культ красоты, поклонение женщине! Наконец Анюта не выдержала, разревелась, за ней Сонька захлюпала, вспомнила о своей проклятой судьбе, Римка тоже притихла. Не день рождения, а поминки какие-то. У Ивана всегда так, ни в чем меры нет. Кого хочешь достанет. Мне бы подняться тогда, да сказать: «Спасибо, Римчик, расти большая, не кашляй» – и слинять, так нет же, сижу, любуюсь на свою голову. А потом все вместе вышли, на улице народ рассосался, мы с Иваном остались вдвоем, и он пошел меня провожать! – Риека вздыхает, мечтательно смотря на луну. – А я как раз после развода, настроение, не приведи господь – жизнь закончилась, все уже было, и ничего нет впереди. Ну и остался он у меня. Мамочка моя! – стонет Риека. – Как же давно это было! Я как с ума сошла! Ну а он… У него вообще крыша поехала. Я у него первая была. А наутро он говорит, давай поженимся. Ну, думаю, лишив его иллюзий, я, как порядочная, должна теперь выйти за него. Дуры мы бабы! – Риека возбуждена, на глазах ее блестят слезы. – Я влюбилась, как девчонка! Как школьница! – Она шмыгает носом и смотрит на луну.

Оля полулежит на громадной диванной подушке, закрыв глаза. Дремлет. Риекины слова долетают до нее словно сквозь туман. Она думает, что никогда бы не решилась выскочить замуж вот так, сразу, а долго раздумывала бы, советовалась с мамой… ну, и что? Вышла вроде за хорошего парня, из честной, простой семьи… семейной идиллии хватило на четыре года… хотя каких четыре? Хватило года, чтобы понять, как она вляпалась. От любви не осталось и следа… а только тоска и недоумение. И постоянная мысль: что же делать? Она до сих помнит свое отвращение к мужу, к его запаху, его манере есть, цыкать зубом, бросать свои вещи на спинки стульев… да мало ли? А секс? Лучше и не вспоминать. Развестись? А ребенок? Как его оставить без отца? Так и тянулись бы эти недужные отношения, но тут, к счастью, муж сам попросил развод. Ему она тоже была не в радость. Не бывает одному плохо, а другому хорошо, потому что в семейной жизни участвуют двое.