Амира. Наследники - Екатерина Орлова

Такого голода в глазах мужа я еще не видела. Он животный, необузданный. Как будто Малоун выпускает наружу всех своих демонов, перестав сковывать их цепями. Подхватывает меня за талию и резким рывком пересаживает на себя. Я обвиваю ногами его бедра.

– Хочу видеть тебя, – хрипит Мал за мгновение до того, как наброситься на мои губы.

Он сминает их, грубо проникая в рот языком, пока я тяну его за волосы именно так, как ему нравится. Не знаю, что происходит со мной, но я буквально срываю с мужа футболку и бесстыдно трусь о его стояк своей промежностью. Одежда трещит и летит в стороны. Еще неделю назад я была бы в ужасе от такого своего поведения, но бесстыдство Малоуна, похоже, заразительно. Даже не хочу знать, каким путем оно передается.

Когда оказываюсь голой, сидя на своем муже, остатки воспитания все же пробиваются через похоть, и я, покраснев, прячу лицо на шее у Малоуна. Но он не облегчает мне задачу. Хватает меня за попку, приподнимает выше и медленно насаживает на свой член. Из меня вырывается негромкий стон, который я пытаюсь подавить.

– Кричи, моя девочка. Кричи так громко, чтобы нас слышал весь остров, – говорит Мал, внезапно откидывается на спину и сплетает мои пальцы со своими.

Я хочу податься вперед, но он напрягает руки, заставляя меня остаться на месте, и пожирает взглядом мое тело. Я краснею до кончиков волос, но у меня просто нет времени на то, чтобы сосредоточиться на своем смущении, потому что возбуждение захлестывает меня, подхватывая горячей волной и унося все выше и выше.

– Двигайся, принцесса, – хрипит Мал. – Скачи, моя красавица.

Этих слов и горящего взгляда достаточно, чтобы снести любые барьеры, выстроенные внутри меня. Я приподнимаю бедра и насаживаюсь на Мала, снова и снова, каждый раз на мгновение застывая у основания его члена. Мне кажется, все тело вибрирует от удовольствия, пропуская по нему искры. Мал перекладывает мои руки на свой живот, а сам поднимается горячими ладонями к моей груди. Ласкает ее, сжимает и гладит, щипает за соски, слегка оттягивая их и усиливая мое возбуждение. Я ускоряюсь, не в силах терпеть напряжение, сковывающее все тело в преддверии оргазма. Теперь я знаю, как он ощущается, и даже могу определить, что я уже близко.

Резким рывком Малоун садится и, обхватив меня ладонью за шею, вжимается своим лбом в мой, и начинает резче двигать бедрами. Он врывается в меня снизу, а я встречаю его бедра с пошлыми шлепками и громкими стонами. Наверное, завтра я не смогу говорить, потому что охрипну от таких криков. И, возможно, не смогу посмотреть в глаза даже самой себе в зеркале, но сейчас мне совершенно нет дела, что будет после, потому что я нахожусь в погоне за своим удовольствием. Оно подкрадывается, словно кот: бесшумно и медленно, – хотя до этого мне казалось, что я несусь ему навстречу на высокой скорости.

Малоун кладет свободную руку мне на поясницу, а второй съезжает с шеи на плечо и сжимает его, как будто давлением на мою кожу сможет еще глубже насадить меня на себя. Через несколько грубых, глубоких толчков я наконец взрываюсь, выгибая спину. Все тело прошивает дрожь, мышцы как будто задеревенели. Мне кажется, я умираю от этого всепоглощающего удовольствия, но меня успокаивает мысль, что Мал рядом и не отпустит. И будет держать, пока я возвращаюсь в эту реальность, пока он взлетает на свою собственную вершину, изливаясь мне на живот. И после, когда мы, лежа в обнимку на подушках, провожаем этот день, любуясь закатом.

Тяжелыми шагами Заид Аль Мансури подходит к их с женой спальне. Замедляется, пока совсем не останавливается. Испустив тяжелый вздох, он тихо нажимает на ручку и заходит в комнату. Сердце Заида в который раз сжимается при виде изящной фигуры, свернувшейся клубочком на кровати. Разве она заслужила это? Разве не слишком много боли испытала в этой жизни, чтобы теперь потерять дочь?

Он подходит к кровати и присаживается на край. Бросает взгляд на свою жену, а потом отворачивается и упирается локтями в колени, сцепив пальцы между собой. Взгляд обращен в пространство, в котором он ничего не видит, только образ своей маленькой девочки, своей красавицы, которая совершенно неожиданно выбрала не того мужчину. Заид опускает голову и прикрывает глаза, обессиленно опустив плечи.

В его памяти всплывают образы из детства Амиры. Длинные шелковистые косы хлещут по спине, когда она бежит по песку, намереваясь окунуться в море до того, как отец ее догонит. Заид позволял ей ускользнуть, делая вид, что не может догнать, а она смеялась и дразнилась, что у папы нет сил, чтобы поймать ее. Другая картинка мелькает перед глазами, заставляя сердце заходиться от тупой ноющей боли. Амире три. Она сидит на руках у Заида, пока он читает ей сказку, и доверчиво заглядывает ему в глаза, гладит его бороду и обещает всегда-всегда любить его и никогда не выходить замуж, чтобы не уезжать из родного дома.

Амира всегда была его отрадой. Как бы сильно его ни любила Джанан, но только дочь давала ощущение безграничного, безусловного счастья. Щемящей нежности, пробуждающейся в груди сильного, сурового мужчины каждый раз, когда он видел свою маленькую девочку, которая даже спустя годы заглядывала ему в глаза с таким доверием и любовью!

Непроизвольно челюсти Заида сжимаются. Амира не могла так поступить, она бы никогда не предала семью. Фоули выкрал ее насильно, Заид в этом уверен.

– Она вернется.

Заид вздрагивает от хриплого шепота и легкого касания ладони к его спине. Поворачивается лицом к Джанан и заглядывает в ее заплаканные глаза.

– Душа моя, как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо, спасибо.

Не хорошо. Совсем не хорошо, если существует угроза выкидыша. Это не то что не хорошо, это ад, который изо дня в день они проживают вместе.

– Прогуляемся в саду? Может, искупаемся в море?

– Я не хочу, – шепчет она, и ее губы снова дрожат.

Заид ложится рядом и притягивает жену в свои объятия. Она доверчиво льнет к нему, вцепляясь пальцами в белую дишдашу.

– Я верну ее, обещаю, – произносит он, стараясь смягчить свой тон, потому что из груди рвется только разъяренный рык.

Будь его воля, он бы уже стер с лица земли Фоули и все его потомство. Но так нельзя. И для бизнеса нельзя, и для семьи. По крайней мере, пока он не узнает, как и почему Амира уехала. Финн убеждал его по телефону, что дочь Заида добровольно покинула дом, спутавшись с отпрыском Фоули. Но пока он не услышит это от дочери, не успокоится. Вряд ли и это принесет ему успокоение, но, по крайней мере, у него, возможно, пропадет желание убивать с особой жестокостью.

– Мне нужно идти, – через некоторое время говорит Заид, поглаживая Джанан по волосам.

– Я еще немного посплю.

– Нет, душа моя, тебе пора вставать. Дети скучают по тебе, Карам все утро плакал. Ты нужна ему.

Джанан тяжело вздыхает и садится на кровати с помощью Заида.

– Выйдешь в сад? – спрашивает он.