Проект "Сколково. Хронотуризм". Хроношахид - Тимур Алиев

– Багдад, семь часов утра, первая харчевня на базаре. Или где-то поблизости, – пробормотал Кирилл, разломил лепешку и отправил в рот первый кусок.

Мука и вода, в рецептуре постного хлеба за последнюю тысячу лет ничего не изменилось. Если не считать, конечно, качества самих ингредиентов – выросшего без химических удобрений и при минимальном вмешательстве человека зерна и прошедшей через естественные, природные фильтры воды. Повторить такое невозможно ни за какие деньги, если только пшеницу самому выращивать, а воду из ледников с вершин Гималаев добывать. Кирилл и сам не заметил, как сжевал почти половину лепешки, опомнился и подтянул к себе блюдо с пловом. Столовые приборы отсутствовали, плов полагалось есть руками. Еще чего! Кирилл вытащил из мешка вилку, упаковку салфеток, вскрыл ее и тщательно протер руки и прибор. В харчевне стало как-то по-особенному тихо, и Кирилл не сразу сообразил, в чем дело. Семейная пара перестала обсуждать свои дела, человек в черном привстал за стойкой, в проеме главной двери показался нос официанта. Кирилл скомкал салфетку, бросил ее в рюкзак и как ни в чем не бывало принялся за еду.

Скоро зубцы вилки заскребли по дну миски, Кирилл сгреб куском хлеба остатки плова и отправил все в рот. Ну что тут скажешь, слов нет, только эмоции. Баран при жизни, несомненно, часто гулял на свежем воздухе, питался исключительно травой, пил чистую воду – все это понятно и так. Мясо нарезано аккуратными кусочками, не потерявшими форму во время приготовления, оно мягкое и сочное. Рис, изюм… Кирилл откинулся на спинку дивана, сыто вздохнул, посмотрел на пустое блюдо. С основными составляющими все ясно, а вот нюансы надо бы уточнить. Кирилл открыл рюкзак, нашарил на дне кожаный мешочек, набитый золотыми и серебряными монетами. В Сколково его убедили, что деньги самые настоящие, но источник их происхождения назвать отказались. «Сейчас проверим», – Кирилл выложил на стол одну монету, и в тот же миг привратник оказался рядом. Он схватил пустую посуду одной рукой, второй потянулся за деньгами. Кирилл отодвинул монету на край стола и, глядя на вытаращившего от удивления глаза халдея, произнес по слогам:

– Мне нужно поговорить с поваром. С тем, кто это готовил. Сейчас. Приведешь его – получишь вот это. – Кирилл показал лежащий у него на ладони еще один динар, только медный, и покосился на страницу разговорника. Вроде все правильно сказал, слова не перепутал.

«Официант» закивал, метнулся к дальней стене и принялся шептаться с тем, в черном, за стойкой. Они совещались минуты полторы, потом маленькая дверца на мгновенье распахнулась, затем закрылась, и в харчевне опять стало темно и очень тихо. На Кирилла вновь смотрели все: и обосновавшаяся здесь всерьез и надолго пара, и несколько новых посетителей, и еще непонятно кто – то ли охранник, то ли хозяин, даже привставший за «прилавком». Впрочем, он наблюдал не только за Кириллом – пост у дверей опустел, и за порядком в помещении следить стало некому. Кирилл порылся в рюкзаке, нашел искомую вещичку и спрятал ее в рукав длинной рубахи под плащом.

Дверца вновь приоткрылась, Кирилл услышал отрывистые недовольные выкрики и, кажется, пару ругательств. В помещение одновременно ввалились двое: первого – «официанта» – Кирилл опознал сразу, второй споткнулся на входе и едва не упал под стойку. Человека вытолкнули вперед, он оказался почти в центре зала и осматривался в полумраке, топтался на месте. Издалека Кирилл смог только разглядеть, что одет тот в длинную, до колен рубаху из темной ткани и такие же широкие штаны и голова его обвязана белым, в клетку платком. «Повар», – догадался Кирилл. Халдей залопотал что-то быстро, показывая то на человека, то на пустой стол. В потоке слов Кирилл уловил несколько знакомых: «мясо», «варить» и «сегодня». Он отодвинул назойливого официанта в сторонку и жестом поманил к себе все еще переминавшегося с ноги на ногу перепуганного повара. Тот подошел, остановился напротив и молча уставился на Кирилла. Замолк и привратник, но уходить не собирался, застыл на одном месте. Две монеты легли на стол и тут же исчезли, «официант» метнулся к стойке. Кирилл заметил, как в темноте блеснули темные, с расширенными зрачками глаза повара и заговорил – тихо и с расстановкой:

– Расскажи мне, как ты готовишь плов. Плов, понимаешь?

Он следил за каждым движением невысокого, с аккуратной бородкой человека. На вид ему было около тридцати или немногим больше, он уже успокоился и тоже наблюдал за Кириллом, но рот раскрывать не торопился.

– Понял? – поторопил его Кирилл. – Ты что – глухой? Или немой?

«А вдруг?» – кольнула шальная мыслишка, но первая часть предположения оказалась неверной. Человек негромко, себе под нос проговорил что-то, и в его голосе Кирилл уловил не то раздражение, не то досаду. «А, ну да, конечно». – Он, как фокусник, тряхнул рукой, и в ладонь скользнул тонкий, сантиметров двадцать длиной стержень. Кирилл перехватил его поудобнее, нажал крохотную кнопку в торце, и по потолку и стенам харчевни запрыгала ярко-зеленая точка. Женщина взвизгнула и ничком свалилась на диван, ее муж с трудом сдержался, чтобы не поступить так же, вжался в спинку дивана и вытаращил на Кирилла глаза. Двое за соседним столиком перестали жевать, один повернулся так резко, что на пол свалился чайник, покатился по полу, расплескивая кипяток. Но навести порядок было некому – привратник и выскочивший из-за стойки человек пялились то на стены, то на потолок, следя за передвижениями огонька лазерной указки.

– Нравится? – Кирилл покрутил в пальцах указку, навел «прицел» на лоб повару и снова нажал кнопку.

Огонек погас, все понемногу успокоились, даже закутанная в зеленое женщина перестала вздрагивать от каждого шороха. Повар не сводил взгляд с указки, губы его дрожали, пальцы сжались в кулаки.

– Ты мне рецепт, я тебе это.

Кирилл положил указку на столик и потянулся к поясу плаща, к спрятанному за ним диктофону. И едва успел нажать кнопку – немногословного повара прорвало. Минут пять он распинался перед заморским гостем, в его речи Кириллу не раз и не два удалось разобрать немало знакомых, но произнесенных со странным ударением и акцентом слов. Но речь, несомненно, шла на нужную тему, и Кирилл не волновался, доверившись камере и диктофону. Другого выхода у него все равно не было. Наконец повар выдохся, умолк и смотрел то на Кирилла преданным, умоляющим взглядом, то нежно – на заморскую диковинку.

– Забирай. – Кирилл выключил камеру и диктофон, подтолкнул черенком вилки указку на край стола и поднялся на ноги.

Повар схватил игрушку и ринулся к стойке, ловко обогнул ее и скрылся за дверью. Дядя в черном поднялся со своего места, коротко глянул на Кирилла и поковылял следом за поваром, маленькая дверца со скрипом и грохотом закрылась за ним.

– Спасибо этому дому.

Кирилл бросил вилку в рюкзак и вышел через главный вход, кивнув на прощание привратнику. Тот залопотал что-то и состроил жалобную гримасу: дескать, продешевил я, на медный динар позарился, а тут такое чудо…

Но Кирилл был уже далеко, он пересек улицу, «подрезав» процессию носильщиков, тащивших на себе огромные корзины, и остановился у стены дома. Солнце уже палило вовсю, пришлось прятаться под капюшон и бежать обратно в тень. Стены, стены, дверные проемы, завешенные разноцветной тканью, полосатые козырьки навесов над разложенным на земле товаром, гул, крики, звон снова обступили его, повлекли за собой, не давая остановиться ни на минуту.